Виталий Бианки. Почему чайки белые

 
   Птица думает:
   «В воздухе мне не прожить, в лесу не прожить, и на реке, выходит, тоже не прожить: я прятаться не умею. Кто бы меня защитил?»
   И видит — летит-плывёт над рекой белая чайка.
   Вдруг чайка крылья сложила и пала в воду. Пала в воду, крыльями над спиной взмахнула и опять на воздух поднялась.
   А во рту у неё — рыбка.
   Тут ещё и ещё со всех сторон налетели белые чайки. Стали над рекой кружиться, падать, подниматься, — из воды рыбок таскать.
   «Вот славно, — думает птица. — Пристану к чайкам. И сыта буду и цела буду: чайки большие, чайки сильные, они меня от чеглока-соколка защитят».
   Полетела к белым чайкам:
   — Примите меня в артель!
   Посмотрели на неё белые чайки и говорят:
   — Не годишься ты в нашу артель. Как ты своим носом рыбку будешь ловить? У нас, видишь, носы крепкие, острые. А твой нос ни крепок, ни мягок, ни тупой, ни остренький, — средненький.
   — Ничего, как-нибудь, — говорит птица.
   — И серенькая ты, — говорят белые чайки. — Даже и не поймёшь, какого цвета. А мы, видишь, эелые.
   — А почему вы белые? — спрашивает птица.
   — Нам другими быть нельзя, — отвечают белые чайки. — Первое дело, рыбки из воды нас зидеть не должны, — а то разве их поймаешь.
   Рыбки снизу смотрят, — над ними потолок белый. Речной потолок. А над ним — небо, на нём облака белые. Нас, белых, над белым, под белым рыбкам не видно.
   Второе дело, мы дружной артелью рыбку ловим. Разлетимся в разные стороны, и каждая высматривает рыбку. Рыба стадами ходит.
   Вот мы и глядим друг за дружкой издали, из глаз не выпускаем.
   Вот сложила подружка крылья, — пала на воду. Ага, значит, рыбка там!
   И все мы к счастливой подружке спешим, все рядом ловить принимаемся.
   Издали мы друг на дружку сбоку смотрим. И нам друг дружку хорошо видать: ведь белые мы, заметные на воде и над берегом.
   — А тебя, серенькую, нам не усмотреть: ты над берегом полетишь — не видно, мимо леса — не видно и под небом — не видно. Уж на что у чеглока-соколка глаза вострые, и тот тебя не приметил. А кого не видно, для нас того и нет.
   — А как же я? — спрашивает птица.
   — Да тебя и вовсе нет, — отвечают белые чайки. — Ты кругом средненькая. Ты выдуманная. Таким под солнцем места нет. Посмотри-ка ты на себя в воду.
   Посмотрела птица вниз. Там, в тихой реке, всё как в зеркале: и белые чайки кружат, и зуёк кланяется, и плиска хвостом кивает, и сорока прилетела — на кусту сидит, и стриж в небе мчится. А её — птицы — нет.
   — И лети-ка, ты, — говорят чайки, — назад, откуда взялась!
   Делать нечего — полетела птица назад, к своему человеку.
   Человек тот как раз спал, — рот разинул.
   Птица и впорхнула ему в голову.
   Человек глотнул, вздохнул, проснулся и говорит:
   — Вот сон какой приснился! Будто жила была птица… — И тут третьей сказке конец, в тебе ответ, — почему чайки белые.