Юрий Коваль. Недопесок. Стр. 39

   Барабанной россыпью, пулемётной дробью простучали крышки парт, ученики подхватили портфели, кое-как покидали туда учебники и, как пехотинцы с криком в атаку, бросились из школы на улицу.
   Кончился последний урок первой четверти!
   Гуляй, двоечники и троечники, отличники и хорошисты, веселись, неслыханные коловики!
   Только во втором классе не слышно было криков и веселья. Здесь стояла та самая тишина, которую называют мёртвой. Выпрямив спины, сидели второклассники на своих местах, и сидели так ровно, так чисто и хорошо, что даже самый придирчивый человек не мог бы сказать, что вот, дескать, они «плохо сидят».
   От окна смотрел на них Павел Сергеевич, покачивал печально головой, а у доски, прямо перед ребятами, как великан перед карликами, возвышался директор Губернаторов.
   Во второй класс директор заходил редко, и всем было ясно, что явился он неспроста, что сейчас начнётся нехороший разговор.
   Огромный, как гора, стоял директор под портретом Менделеева и на плечах своих, казалось, держал грозовую тучу.
   Тишина становилась всё тише, она нагнеталась, нагнеталась и наконец сгустилась до такого состояния, что её можно было уж разливать в банки, как сгущённое молоко. Тишину пора было разрядить, и директор сделал это.
   – Так, – сказал директор.
   Это простейшее слово он произнёс настолько сильно, что оно врезалось в головы второклассников, как гвоздь в липовую доску. Во втором ряду кто-то тихо, но явственно задрожал.
   – Значит, вы не знаете, куда девался песец. А кто ж тогда знает?
   Директор Губернаторов прекрасно понимал, что знает об этом весь класс. Ни секунды не думал он, что песца увёл посторонний. Как только увидел пустую клетку, сразу вспомнил разговор с Верой Мериновой и понял, что без неё тут не обошлось. Знал директор, что Веру ребята уважали и, скорей всего, поддались на её агитацию и спрятали песца. Директор Губернаторов был мудрый человек и всех своих учеников видел насквозь. Одного только не мог он понять, как им удалось спрятать песца, не выходя из школы. Но этот вопрос он надеялся прояснить в самое короткое время.
   – Меринова! И ты не знаешь, где песец?
   Вера вскочила из-за парты и молча уставилась в портрет Менделеева.
   – Что ж ты молчишь?
   Вера не отвечала. В тишине слышно было, как колотится её сердце.
   – Меринова, как видно, онемела, – сказал директор.
   Он пригляделся, посмотрел на Веру повнимательней, как дровосек, который хочет расколоть полено и выбирает, с какого бока ударить, но решил пока её оставить и выбрать чурбанчик помягче.
   – Калинин!
   Коля с громом вскочил из-за парты. С таким громом в лесной тишине вдруг в кустах подымается тетерев.
   – А ты что скажешь?
   Коля открыл рот, глянул в окно и осекся.
   – И этот онемел, – заключил директор. – Ты куда смотришь? Воробья увидал?
   – А чего он рожи строит?! – неожиданно и плаксиво сказал Коля.
   Директор Губернаторов кинул взгляд в окно и увидел за стеклом дошкольника Серпокрылова, который действительно строил рожи в глубину класса. Тут директор так посмотрел на дошкольника, что состроенная рожа мигом превратилась в симпатичное и милое лицо и скромно скрылась куда-то вниз.
   – Ну, Калинин, так куда же пропал песец?
   Коля молчал, его заинтересовал портрет Менделеева. Пышная борода знаменитого химика буквально приковывала взор.
   – Так, – сказал директор. – Ну что ж, продолжим! Чашин!
   Миша Чашин неторопливо встал из-за парты, хотел поглядеть в глаза директору, но не тут-то было. Менделеев притягивал, как магнит.
   Минуты через три весь класс стоял уже на ногах и рассматривал портрет великого учёного. Даже до-школьник Серпокрылов, вновь появившийся в окне, тоже глядел на Менделеева.
   Опять установилась в классе неприятная тишина. С минуту была она мёртвой, но скоро стала превращаться в гробовую. В тишине грозовою тучей темнело лицо директора Губернаторова, задумчивы были ребята, и печально глядел на них Павел Сергеевич.