– Так вот, Лёша, откуда же это у тебя такие сведения? С чего ты взял, что Наполеон бежит на север?
– А куда же? – не растерялся дошкольник.
– Не знаю, не знаю, – сказал директор и недоверчиво покачал головой. – Но если он рвётся на полюс, чего он тогда делает в деревне Ковылкино? Не знаешь? Не можешь ответить. А я знаю. Потому он и крутится возле деревни, что ему кушать хочется. А сам он себе пропитание добыть не может. Он родился в клетке и вырос в ней, и он просто не добежит до полюса, пропадёт. Его разорвут собаки, или подстрелят охотники, или задавит машина, или просто он сам помрёт от голода. Так что у Наполеона единственный выход – жить на ферме. А что зуб подарил – так за это спасибо.
ПОСЛЕДНЕЕ УБЕЖИЩЕ НАПОЛЕОНА
Вот так всё и кончилось, всё разрешилось. Директор Некрасов поставил дошкольника на место, да ещё и зуб его унёс в нагрудном кармане.
Откуда вообще-то взялся этот дошкольник? И что это он берётся рассуждать за Наполеона? С чего взял он, что Наполеон рвётся на Северный полюс? А зачем он тогда болтался в деревне Ковылкино? Ночь провёл у Пальмы, топтался у магазина. Нет, не прав дошкольник, ни капли не прав.
– Долой дошкольника! – крикнул Коля Калинин, и все охотно засмеялись. Устали второклассники, и пора было кончать затянувшееся собрание.
Кончился последний день четверти. Гуляй, ребята, кончай рассуждать! А после праздников все пойдём на ферму, будем кормить песцов, воспитывать норок и серебристых лис!
– Пойдёмте, товарищ директор! Пойдёмте в баню! Пойдёмте, мы вам покажем! – кричали второклассники, собирая портфели.
Развеселились ребята. Целый день держались они молодцами и теперь заслужили веселье. И Вера Меринова заслужила. Уж она-то сделала всё по справедливости, честно тащила камень на вершину горы.
– Лёш, – сказала она, подходя к дошкольнику, – а ты пойдёшь на ферму?
– На ферму? – переспросил дошкольник, не слишком слушая Веру, а только лишь наблюдая за тем, как директора жмут друг другу руки. – Не знаю… Если меня возьмут…
– Вот и хорошо! – обрадовалась Вера. – Ты не сердись.
Вслед за директорами весь народ повалил на улицу. Все знали, где находится баня старика Карасёва, и все хотели показать к ней дорогу.
Впереди, рядом с директорами, шагал Коля Калинин и шофёр со зверофермы, который нёс на вытянутых руках походную клетку. В самом конце отряда шагали Павел Сергеевич, Вера Меринова и дошкольник Серпокрылов.
– Эх, брат, – говорил дошкольнику Павел Сергеевич, – не всегда так получается, как хочется.
– Это верно, – солидно соглашался дошкольник.
– Взять, к примеру, меня, – продолжал Павел Сергеевич. – Всю жизнь мечтал быть художником, а не получилось.
– Ну уж нет, – возразил дошкольник. – Вы здорово рисуете. И корову можете, и быка.
– Ха-ха, рисую я и правда неплохо, а Репин из меня не получился. Не я написал картину «Иван Грозный убивает своего сына». Мне только баню карасёвскую рисовать.
Карасёвская баня, между тем, действительно заслуживала рисования. Она так скособочилась, что никакой художник из головы придумать такого не мог.
За всю свою долгую жаркую жизнь не видала баня старика Карасёва такого скопления народу. Шум, смех, громкие голоса перепугали её, баня ещё сильней скособочилась, а заприметив двух директоров, от страха осела в землю. Нет, баня сегодня была именинница – и одного-то директора сроду не видала она, а тут сразу двое, да ещё какие директора – отборные, матёрые, крепкие, как белые грибы.
