Кукушка на суку печально куковала. «Что, кумушка, ты так грустна? — Ей с ветки ласково Голубка ворковала. — Или о том, что миновала У нас весна И с ней любовь, спустилось солнце ниже, И что к зиме мы стали ближе?» «Как, бедной, мне не горевать? — Кукушка говорит. – Будь ты сама судьёю: Любила счастливо я нынешней весною, И, наконец, я стала мать; Но дети, не хотят совсем меня и знать: Такой ли чаяла от них я платы! И не завидно ли, когда я погляжу, Как увиваются вкруг матери утяты, Как сыплют к курице дождём по зву цыпляты, А я, как сирота, одним-одна сижу, И что есть детская приветливость – не знаю». «Бедняжка! о тебе сердечно я страдаю; Меня бы нелюбовь детей могла убить, Хотя пример такой не редок; Скажи ж, так стало, ты уж вывела и деток? Когда же ты гнездо успела свить? Я этого и не видала: Ты всё порхала да летала». «Вот вздор, чтоб столько красных дней В гнезде я, сидя, растеряла: Уж это было бы всего глупей! Я яица всегда в чужие гнезды клала». «Какой же хочешь ты и ласки от детей?» — Ей Горлинка на то сказала.
Отцы и матери! вам басни сей урок. Я рассказал её не детям в извиненье: К родителям в них непочтенье И нелюбовь – всегда порок; Но если выросли они в разлуке с вами И вы их вверили наёмничьим рукам, Не вы ли виноваты сами, Что в старости от них утехи мало вам?
