С истёртою и ветхою сумой Бедняжка-нищенький под оконьем таскался И, жалуясь на жребий свой, Нередко удивлялся, Что люди, живучи в богатых теремах, По горло в золоте, в довольстве и сластях, Ка?к их карманы ни набиты, Ещё не сыты! И даже до того, Что, без пути алкая И нового богатства добывая, Лишаются нередко своего Всего. Вон бывший, например, того хозяин дому Пошёл счастливо торговать; Расторговался в пух. Тут, чем бы перестать И достальной свой век спокойно доживать, А промысел оставить свой другому, — Он в море корабли отправил по весне; Ждал горы золота; но корабли разбило: Сокровища его все море поглотило; Теперь они на дне, И видел он себя богатым, как во сне. Другой, тот в откупа пустился И нажил было миллион, Да мало: захотел его удвоить он, Забрался по уши и вовсе разорился. Короче, тысячи таких примеров есть; И поделом: знай честь! Тут Нищему Фортуна вдруг предстала И говорит ему: «Послушай, я помочь давно тебе желала; Червонцев кучу я сыскала; Подставь свою суму; Её насыплю я, да только с уговором: Всё будет золото, в суму что попадёт, Но если из сумы что на пол упадёт, То сделается сором. Смотри ж, я наперёд тебя остерегла: Мне велено хранить условье наше строго, Сума твоя ветха, не забирайся много, Чтоб вынести она могла». Едва от радости мой Нищий дышит И под собой земли не слышит! Расправил свой кошель, и щедрою рукой Тут полился в него червонцев дождь златой: Сума становится уж тяжёленька. «Довольно ль?» – «Нет ещё». – «Не треснула б». «Не бойсь». «Смотри, ты Крезом стал». – «Ещё, ещё маленько: Хоть горсточку прибрось». «Эй, полно! Посмотри, сума ползёт уж врозь». «Ещё щепоточку». Но тут кошель прорвался, Рассыпалась казна и обратилась в прах, Фортуна скрылася: одна сума в глазах, И Нищий нищеньким по-прежнему остался.
