Ну стоит ли богатым быть, Чтоб вкусно никогда ни съесть, ни спить И только деньги лишь копить? Да и на что? Умрём, ведь всё оставим. Мы только лишь себя и мучим и бесславим. Нет, если б мне далось богатство на удел, Не только бы рубля, я б тысяч не жалел, Чтоб жить роскошно, пышно, И о моих пирах далёко б было слышно; Я даже делал бы добро другим, А богачей скупых на муку жизнь похожа. — Так рассуждал Бедняк с собой самим, В лачужке низменной, на голой лавке лёжа; Как вдруг к нему сквозь щёлочку пролез, Кто говорит – колдун, кто говорит – что бес, Последнее едва ли не вернее: Из дела будет то виднее. Предстал – и начал так: «Ты хочешь быть богат, Я слышал, для чего; служить я другу рад. Вот кошелёк тебе: червонец в нём, не боле; Но вынешь лишь один, уж там готов другой. Итак, приятель мой, Разбогатеть теперь в твоей лишь воле. Возьми ж – и из него без счёту вынимай, Доколе будешь ты доволен; Но только знай: Истратить одного червонца ты не волен, Пока в реку не бросишь кошелька». Сказал – и с кошельком оставил Бедняка. Бедняк от радости едва не помешался; Но лишь опомнился, за кошелёк принялся.
И чтo? ж? – Чуть верится ему, что то не сой: Едва червонец вынет он, Уж в кошельке другой червонец шевелится. «Ах, пусть лишь до утра мне счастие продлится! — Бедняк мой говорит. — Червонцев я себе повытаскаю груду; Так завтра же богат я буду — И заживу, как сибарит». Однако ж поутру он думает другое. «То правда, – говорит, – теперь я стал богат; Да кто ж добру не рад! И почему бы мне не быть богаче вдвое? Неужто лень Над кошельком ещё провесть хоть день! Вот на дом у меня, на экипаж, на дачу; Но если накупить могу я деревень, Не глупо ли, когда случай к тому утрачу? Так, удержу чудесный кошелёк: Уж так и быть, ещё я поговею Один денёк, А, впрочем, ведь пожить всегда успею». Но что ж? Проходит день, неделя, месяц, год — Бедняк мой потерял давно в червонцах счёт; Меж тем он скудно ест и скудно пьёт; Но чуть лишь день, а он опять за ту ж работу. День кончится, и, по его расчёту, Ему всегда чего-нибудь недостаёт. Лишь кошелёк нести сберется, То сердце у него сожмётся; Придёт к реке, – воротится опять. «Как можно, – говорит, – от кошелька отстать, Когда мне золото рекою са?мо льётся?» И, наконец, Бедняк мой поседел, Бедняк мой похудел; Как золото его, Бедняк мой пожелтел. Уж и о пышности он боле не смекает: Он стал и слаб и хил; здоровье и покой — Утратил всё; но всё дрожащею рукой Из кошелька червонцы вон таскает. Таскал, таскал… и чем же кончил он? На лавке, где своим богатством любовался, На той же лавке он скончался, Досчитывая свой девятый миллион.
