В глуши расцветший Василёк Вдруг захирел, завял почти до половины, И, голову склоня на стебелёк, Уныло ждал своей кончины; Зефиру между тем он жалобно шептал: «Ах, если бы скорее день настал И солнце красное поля здесь осветило, Быть может, и меня оно бы оживило?» — «Уж как ты прост, мой друг! — Ему сказал, вблизи копаясь, жук. — Неужли солнышку лишь только и заботы, Чтобы смотреть, как ты растёшь, И вянешь ты, или цветёшь? Поверь, что у него ни время, ни охоты На это нет. Когда бы ты летал, как я, да знал бы свет, То видел бы, что здесь луга, поля и нивы Им только и живут, им только и счастливы. Оно своею теплотой Огромные дубы и кедры согревает И удивительною красотой Цветы душистые богато убирает; Да только те цветы Совсем не то, что ты: Они такой цены и красоты, Что само время их, жалея, косит, А ты ни пышен, ни пахуч, Так солнца ты своей докукою не мучь! Поверь, что на тебя оно луча не бросит, И добиваться ты пустого перестань, Молчи и вянь!» Но солнышко взошло, природу осветило. По царству Флорину рассыпало лучи, И бедный Василёк, завянувший в ночи, Небесным взором оживило.
* * *
О вы, кому в удел судьбою дан Высокий сан! Вы с солнца моего пример себе берите! Смотрите: Куда лишь луч его достанет, там оно Былинке ль, кедру ли – благотворит равно И радость по себе и счастье оставляет; Зато и вид его горит во всех сердцах, Как чистый луч в восточных хрусталях, И всё его благословляет. [13]
