Один рукав они с Мышкой уже оторвали, но самое платье, может, еще цело. Но, чтобы пройти на террасу, надо открыть дверь в мамину комнату и пробраться мимо Кати и мамы. Динка открывает окно и, цепляясь за подоконник, спрыгивает на землю. На террасе скрипучие половицы - Динка перелезает через перила. В ящике действительно лежит старое платье с вылинявшими синими цветочками. Один рукав его вырван от плеча, другой отрезан до половины.
"Ничего, - думает Динка, натягивая на себя платье. - Можно потом оторвать и второй рукав, тогда будет одинаково. Мало ли какие люди есть на свете! У одних такие платья, у других - другие..."
Динка замечает на полу свое яблоко. Но оно почему-то уже надкусано. Когда же она его надкусила? Ведь это яблоко было для Леньки... Вот дурка так дурка! Ешь теперь сама! Динка хватает яблоко и на цыпочках спускается в сад. В саду около палатки, где живет дедушка Никич, раздается тихое покашливание. Значит, он уже встал!
Динка, пригнувшись и прячась за кустами, бежит к забору. Отодвинув доску, помеченную красным карандашом, она выскакивает на дорогу. Теперь все! Беги да беги, не оглядывайся! Все, что встретится, все, что увидится, - все твое! Где идешь, где стоишь - никому до тебя нет дела. Забежишь за деревья и спрячешься, а деревья стоят и молчат; спрячут тебя и с места не сойдут.
- Айда! Айда! - подгоняет себя Динка.
Свежее утро холодит ей спину, короткое платье не закрывает голых коленок. Но солнце уже близко, с обрыва будет видно, как оно вылезает из воды, огромное, красное... Сначала до половины вылезет, потом присядет на воду отдохнуть, а потом не успеешь и оглянуться, как оно уже поднимется на . небо. Одно-одинешенько солнце, а всю землю греет, всех людей припекает и глядеть на себя не велит - не любит! Как засветит в глаза, так и ослепнешь!
Босые ноги легкие, они бегают хорошо. Вон уже и обрыв... Динка раздвигает кусты и смотрит на Волгу. Сердце у нее начинает сильно биться... Вон баржа... Только Леньки на ней не видно. Может, он в том домике, что стоит на палубе? Может он еще спит и хозяин его спит... Что же делать теперь?
Если спуститься на берег и спросить каких-нибудь дачников, где утес Стеньки Разина? По воскресеньям много приезжает дачников. Надо пойти подальше от пристани, туда, где купаются дачники, и подождать какого-нибудь дяденьку с полотенцем через плечо - такой, уж наверное, знает, где утес. Только бы не набежали Минька и Трошка... Она сама их найдет, когда побывает на утесе, они от нее не уйдут теперь! Дудки! Динка садится на обрыве и смотрит на солнце. Солнце уже совсем вылезло из воды, по Волге идут пароходы, тянутся плоты... "Что же это нет людей?" - беспокоится Динка и тихонько взглядывает на баржу. И там пусто... В воскресенье мама спит долго, а сегодня они с Катей провожали дядю Леку - может быть, еще дольше поспят? Не поискать ли самой этот утес? Динка идет по обрыву, держась за кусты, становится на самый край и, высунувшись, вглядывается в даль... Нет, нигде не видно большого камня, поросшего мхом...
А на берегу появляются уже дачники. Динка видит двух человек - женщину и мужчину. Мужчина в белом халате, как доктор. Он что-то рисует, глядя на обрыв. Рисует он на большом полотне, натянутом на рамку. И рамка эта с полотном стоит перед ним на трех деревянных ножках. "Художник! - догадывается Динка. Интересно посмотреть, что он рисует". Женщина укалывает ему на Волгу и что-то говорит. На ней белое платье и кружевная накидка. Когда она оборачивается к обрыву, видно ее нежно-розовое лицо, окаймленное черными локонами.
