Валентина Осеева "Динка". Страница 155
- Денег не дал? Ну, погоди, старая чума! Я с него душу вырясу! - грозит кулаком Ленька.
- Не-ет, - тоскливо тянет Динка, - с него нельзя... душу... он старый...
- Так что ж, что он старый? По мне, хоть столетка! - гневно вскидывает головой Ленька.
- Старых... нельзя... обижать... - безнадежно плачет Динка.
- А что же, цацкаться-с ними? - кричит Ленька.
- Цацкаться... - тянет Динка.
- Ну нет! - сжимая зубы, говорит Ленька. - Я с него спрошу... Не денег спрошу, а вот за этот рев твой... Пойдем сейчас! Вставай! Я ему, гадюке, не спущу! - снова закипает гневом Ленька, - Вставай, говорю!
- Я не могу... у меня ножки болят. Я ничего не ела... с утра... - еще горше плачет Динка.
- С утра ушла? И до сих пор шаталась? Ума у тебя нет! - пугается Ленька и, присев на корточки, гладит девочку по голове. - Ну ладно! Молчи! Я тебе яблоко дам, хлебца! Чаю скипячу! Дойдешь до утеса-то?
- Дойду...
- Ну, держись за меня! А то давай на закорках понесу! - предлагает Ленька. - На каких закорках?
- Ну, на спине, что ли... Понесть?
- Не-ет... я сама пойду! - ухватившись за его руку, подымается Динка.
Ленька бережно ведет ее по тропинке, раздвигая кусты и бешено ругаясь:
- Я ему покажу, старой чуме! Он у меня раньше время в могилу вскочит!
Динка вспоминает дрожащие пальцы старика, перебирающие сухие корки:
- Не надо, Лень... Он и так... чуть... не умер...
- Чуть не умер? А денежки взял! И до слез тебя довел!.. Хитер старик! Это надо только подумать - по всем дачам девчонку протаскал!
- Я сама... таскалась... и он тоже... таскался... с шарманкой... уточняет Динка.
Они подходят к доске, перекинутой с обрыва на утёс, И Ленька пугается:
Не перейдешь ты! Сиди лучше здесь. Я тебе яблоко сейчас принесу!
- И хлеба... - просит Динка, покорно усаживаясь на обрыве.
- Все, все принесу! Только сиди тут! Не ходи, слышь? Я сейчас! - кричит Ленька, перебегая по доске на утес и скрываясь за камнем.
Динка, согнувшись и прерывисто вздыхая, смотрит ему вслед...
Ленька появляется с корзиной в руке. Из корзины свисают рукава дареного пиджака и торчат ободки грязных тарелок.
- Вот, все тебе принес! На яблоко! И хлеб вот ешь... Сахар еще! Ну, ешь, а я тебе новости свои расскажу!
Динка жадно грызет яблоко, прикусывая сахар и заедая хлебом. Распухшие от слез глаза ее начинают блестеть, и, только изредка прерывисто вздыхая, она вспоминает свою обиду.
А Ленька рассказывается про свои заработки, про Федькину рыбу, про похлебку и чаепитие у Степана и, заканчивая свой рассказ, просит:
- А теперь закрой глаза... Сейчас увидишь, какой подарок на мне!
Динка, прожевывая хлеб, закрывает глаза, и Ленька быстро облачается в дареный пиджак.
- Теперь гляди! - гордо говорит он, представая перед удивленной Динкой в своей необъятной одежде, - Спереди гляди и сзади гляди, - поворачиваясь, говорит он. - А теперь вот! Изнутри карман, и с боков по карману! Видала?
- Видала. А это Степан сам тебе сшил? - спрашивает Динка.
- Да нет! Это с него пинжак. Он свой мне подарил, понимаешь? Динка кивает головой.
- Я еще с самого роду не видала таких пинжаков! - говорит она, удивляясь ширине и длине Ленькиной обновы.
- Ну вот! - радуется Ленька и, опускаясь рядом на корточки, таинственно шепчет: - А еще что покажу, так ахнешь! - Он разжимает кулак и показывает Динке новенький, блестящий полтинник.