- Это рубль, Лень? - спрашивает Динка и несмело дотрагивается пальцем до блестящего кружочка.
- Не рубль, а полтинник! Серебряный! На! Поиграй? А хочешь - и совсем возьми! - великодушно предлагает он, жертвуя мечтой о лодке.
- Нет, - ежится Динка, и на глаза ее снова набегают слезы. - Я больше не люблю денег, Лень. Из-за денег плачут, - тихо вздыхает она и, подперев pyкой щеку, с горькой обидой рассказывает Леньке весь свой трудный, тяжелый день.
- Мне много давали, а он все взял себе, - жалуется она. - Ясно - себе. Ведь это если бы ты с ребятами пошла, так те по-честному делятся. А на взрослых какая надежда? Еще если политический, так тот чужого гроша не возьмет, скорей свое отдаст. А у шарманщика какая политика? Одна труха... серьезно объясняет Ленька.
Динка возвращается домой, когда сумерки уже окутывают . сад и беспокойство в доме переходит в отчаяние.
- Ди-на! Ди-на! - слышен неподалеку голос Кости.
- Диночка! Динка! - перекликается с ним дрожащий голосок Мышки.
- Лень! Выкопай мое платье под забором, где флажок, - притаившись в кустах, шепчет Динка.
Ленька выкапывает платье и прячет в ямку рваные отрепья ее нищенского наряда.
- Скорей! - шепчет он, скрываясь за деревьями. - Костя идет!
Девочка наскоро застегивает платье и, еле передвигая ноги, выходит из своего укрытия.
Костя бежит к ней, поднимает ее на руки.
- Где ты была? - с радостью и испугом спрашивает он.
- Я заблудилась... - бормочет Динка и, склонив нашего плечо голову, закрывает глаза.
Костя осторожно несет ее в дом; обрадованная Мышка бежит за ним, поддерживая свесившиеся ноги сестры и гладя. ее платье.
В доме открыты все двери; везде пустота, и беспорядок...
Костя бережно кладет Динку на кровать.
- Она заснула, - шепотом говорит он Мышке и, словно боясь, чтобы девочка снова не исчезла, строго приказывает; - Посторожи тут, а я поищу маму!
Мышка в тревоге наклоняется над спящей сестрой.
- Ма-ри-на! Ау-у! Катя! Али-на! - выбежав за калитку, кричит Костя.
С берега Волги торопливо поднимается по тропинке Никич.
- Нашлась? - с одышкой спрашивает он.
- Нашлась! - радостно кивает Костя, и Никич бежит обратно, туда, где на берегу реки, расспрашивая всех встречных про девочку в беленьком платьице с голубыми горошинками, мечутся Марина и Катя.
От пристани, запыхавшись, торопится Лина; косынка ее сбилась набок, глаза заплаканы.
- Нашлась! Нашлась! - машет ей Костя. И уже три голоса, разбегаясь вокруг маленькой дачи, сливаются в один радостный крик:
- На-аш-лась!
Глава двадцать четвертая
ГОЛОС МАТЕРИНСКОЙ ТРЕВОГИ
Долго сидит Марина над своей дочкой. Динка спит в платье и, беспокойно ворочаясь, судорожно вздыхает во сне. Мышка приносит матери тазик с теплой водой. Марина кладет себе на колени маленькие пыльные ноги Динки и осторожно обтирает их влажной губкой. Зорким материнским глазом она сразу видит каждый сбитый пальчик, каждую царапину и темные, натруженные ступни девочки.
"Ходила... бегала... искала дорогу", - с глубокой жалостью думает она; наклонившись, вглядывается в распухшие от слез веки и утомленное лицо дочки. И тайный голос материнской тревоги проникает ей в сердце... Поднятые чердачками вверх капризные брови Динки кажутся ей скорбно-удивленными, а маленькая черточка у пухлых губ не по-детски горькой.
