Глава двадцать пятая
MЕЖ БОЛЬШИМИ КОРАБЛЯМИ
Сегодня воскресенье, и Марина просыпается успокоенной, "Конечно, Динка сама все расскажет!" - думает она и тихо говорит сестре:
- Послушай... если Динка начнет что-нибудь рассказывать, не прерывай ее... И вообще никогда не прерывай и не высмеивай - ведь в этих рассказах она выкладывает какие-то свои впечатления, и можно многое понять...
- Как раз! Поймешь ты что-нибудь! Да она такого наскажет, что мы с тобой целый год будем ломать голову! - смеется Катя, расчесывая перед зеркалом свои густые кудри, и с привычным недовольным вниманием разглядывает свой нос. Этот нос всегда кажется Кате слишком длинным. А сегодня с утра приедет Костя, и Кате хочется быть красивой. - Вот нос так нос! - сердито говорит она, не слушая больше сестру. - Ты знаешь, как Динка меня копирует?
- Как?
- Ну ты бы только посмотрела! Усядется перед зеркалом - и начинается! Голову набок, туда, сюда... И морщится, и бьет себя пальцем по носу! Вот противная девчонка! За это бы драть и драть надо с утра до вечера!
- Так ты же при ней то же самое выделываешь со своим носом! - смеется Марина. - Не попадайся!
- Ну конечно! Я должна из-за нее прятаться под кровать с зеркалом! Ты такой защитник, Марина, что могла бы зарабатывать большие деньги.
- Детей я защищала бы бесплатно. У них всегда много обвинителей и мало защитников, - улыбается Марина и, вскочив с постели, открывает дверь в комнату детей.
- Мамочка!.. - радуется Мышка. - Ты сегодня дома!
- Мама! - садясь на постели, как ни в чем не бывало кричит Динка. - Чур, ко мне! Иди раньше ко мне, мама!
- Нет, ко мне! - просит Мышка.
Обычно спор между девочками и веселый голос Динки совершенно успокаивают мать. Поцеловав обеих девочек, она присаживается на кровать младшей дочки и с укоризной говорит:
- Ну и напугала ты нас вчера! Можно ли так далеко уходить, Диночка?!
- Уходить? - Динка сразу вспоминает вчерашний вечер к Костю, который нес ее на руках. - Я не уходила, мамочка! Я просто пошла я пошла... Мне хотелось покататься на гигантских шагах! - быстро придумывает она.
- На гигантских шагах? А где это?
- О, это очень далеко, о-о-чень далеко! - растягивая слово "очень", повторяет Динка.
- Но зачем же ты пошла одна? Уж если тебе так хотелось посмотреть на эти гигантские шаги, то попросила бы Катю, - недовольно выговаривает мать, не видя причин сомневаться в словах девочки.
- Ну, я не догадалась. Я думала, они ближе... - вздохнув, говорит Динка и, как всегда, держась где-то около правды, начинает рассказывать: - Я шла, шла... а там такие дачи богатые-богатые... И за калиткой дети... много детей... И мамы там всякие... И дворники в фартуках... Один был с метлой даже... А мальчики такие нехорошие... Они одному старичку дали сухие недоеденные корки. Разве так можно, мама?
- Конечно, нельзя! Вот ты бы и сказала этим мальчикам...
- Я не сказала.. - говорит Динка, с привычной осторожностью избегая опасных положений.
Но мать ни в чем больше не подозревает свою девочку, рассказ кажется ей вполне естественным; она только спрашивает еще, как Динка искала и как нашла дорогу... И тут начинается сочинение на вольную тему.
- Я так ищу, ищу дорогу... - Динка широко разводит руки и оглядывается вокруг. - И вдруг вижу - идет маленькая тетенька... такая маленькая, что даже трава выше ее головы и все цветочки выше...
- Что же это? Карлица, что ли, какая? - пряча смеющийся взгляд, серьезно спрашивает мама.
- Да! Наверное даже! - с коротким смешком подтверждает Динка, вздергивая плечом и лукаво поглядывая на маму. - Она потом села на колокольчики и начала так качаться, качаться...
