Маю жинку, маю диты в далекой Вкраине,
Раскроялось сердце мое на две половины...
горько жалуется в песне казак, полюбивший в чужом краю дивчину... Казаку надо ехать на Украину, где остались у него жинка и диты...
- "Раскроялось сердце мое на две половины..." - жалобно повторяет песня, и не звездочка срывается с неба, а тяжелая Линина слеза падает на Динкину голову.
"Не наездишься, не находишься..." - вспоминает Динка, и непонятные Линины слова надолго остаются в ее памяти.
Что делать, если сердце Лины не может разорваться пополам... И, прощаясь в этот вечер со своей преданной нянькой, Динка старается НЕ плакать:
- Я знаю, Линочка, у тебя разрывается сердце на две половины. Я потерплю... Все равно уж ты не находишься, не наездишься теперь.
Глава - пятьдесят третья
ВЗРОСЛЫЕ ШЕПЧУТСЯ
Динка не спит. Каждый день приходят к ней новые мысли, а иногда их собирается так много вместе со старыми, что невозможно заснуть. Трудно понять дела взрослых, но Динка уже знает, что они люди подневольные и стоит им только выйти за калитку, как суровая неволя сковывает все их желания. Плачет и рвется к ним Лина, но ее что-то не пускает. И сердце у нее раскалывается на две половины: одна - там, другая - здесь... Так, чем дольше живет на свете человек, тем больше узнает он плохого. То одно, то другое с ним случается...
Динка засовывает руку под подушку - там лежит узелок с Линиными гостинцами. Раньше, бывало, положишь в рот конфету и сразу успокоишься, а теперь от Лининых гостинцев еще горше на сердце... Бедная Лина! Динка кладет в рот маковку и, лениво разжевывая ее, машинально прислушивается к тихим голосам в соседней комнате. Там у мамы и Кати сегодня на всю ночь засиделись гости: Олег, Костя и Никич... Гости это не чужие, но все-таки чего они сидят так поздно?
- Мышка... - шепчет Динка.
Но Мышка спит, отвернувшись к стене, а из маминой комнаты сразу открывается дверь, и Динка по привычке крепко закрывает глаза.
- Диночка, ты спишь? - шепотом спрашивает мама и долго стоит, наклонившись над кроватью.
Мама хочет, чтоб дети крепко спали, и Динка, посапывая, молчит. Мышка спит взаправду, и мама на цыпочках выходит, плотно притворив за собой дверь.
"У взрослых все время секреты", - думает Динка. Но раз Леньке не грозит больше опасность, то можно не подслушивать. Разве только Костя скажет что-нибудь о Степане?
Но Костя говорит совсем другое:
- Марина! Вот, чтоб не забыть, ваш ключ от парадной двери. А этот - от черного хода. Я сделал два: один себе, один вам... Мне, наверное, придется некоторое время менять ночевки...
- Вы проходите через сарайчик? - спрашивает Марина, вешая около двери два ключа. - Через пустырь?
- Да, конечно, там очень удобно: на сарайчике висит большой замок, так что никаких подозрений... Отодвинешь доску, потом изнутри просунешь руку, откроешь замок - и сразу около двери. Замок без ключа, просто туго прикрывается... Очень удобно! - говорит Костя.
Динка вспоминает - около черного хода их городской квартиры маленький дровяной сарайчик; он стоит в ряду других таких же сарайчиков для жильцов. На городской квартире никого нет, там вечно закрыты окна тяжелыми синими портьерами и в комнатах стоит нежилой, душный запах. Один раз они ездили с мамой в город и заходили туда... "Что делать Косте в их квартире, если там никого нет?" - удивляется Динка. Разговор кажется ей скучным, и, поворачиваясь лицом к стене, она закрывает глаза.
