Марина заглядывает в детскую, выходит на террасу; остановившись на ступеньках, слушает глухие отдаленные раскаты грома, торопливо проходит в палатку, тушит свет и, возвращаясь к сестре, тихо говорит:
- Сейчас могут прийти. Возьми себя в руки. Где второй ключ от флигеля?
- Под крыльцом справа... Я пойду, я все сделаю, не беспокойся... - чужим, безжизненным голосом отвечает Катя. Марина порывисто обнимает сестру:
- Катя... родная... Сейчас это главное. Я все понимаю, но надо спасти Николая... Меня могут арестовать... Катя вскидывает на нее черные сухие глаза:
- А если... и меня?
- Тогда пусть идет Алина. Я сейчас скажу ей, где ключ... - твердо говорит Марина.
Катя молчит... Глухой отдаленный звук второго выстрела доносится с Волги. Катя со стоном хватается за голову.
- Марина! У Кости нет револьвера... Это стреляют в него... - задыхаясь, шепчет она.
- Будем ждать... полчаса, час... - словно окаменев от тревоги, твердо повторяет Марина. - Помни о главном...
Катя помнит, но сейчас главное для нее - это жизнь Кости... Марина уходит, потушив снег. ОНА проходит в комнату Алины и, ложась рядом с дочерью, обнимает ее худенькие плечи.
- Алиночка! К нам могут сейчас прийти... - шепчет она.
- Я ничего не слышала, я спала... - тихо отвечает девочка.
Марина гладит ее холодные руки.
- На время... может, на несколько часов... нас с Катей могут увести, - с трепещущим сердцем предупреждает Марина и, чувствуя, как дрожат тонкие плечи девочки, замолкает...
Но Алина поднимает голову и, прижимаясь к уху матери, тихо шепчет:
- Я все знаю... Я пройду к флигелю... Отведу к Никичу...
- Ключ под крыльцом... справа... Запомни: справа под крыльцом...
- Не бойся, мама...
Марина молча сжимает руку дочери. У калитки слышен громкий стук.
- Кто стрелял? - кричит ночной сторож. - Это у вас, стреляли?
Глава пятьдесят восьмая
ГЛАЗА И УШИ УТЕСА
Не спится в эту ночь Леньке. Ночная сырость забирается в его пещеру, влажное одеяло липнет к плечам. Под утесом глухо шумит и бьется о камни вода. Опершись на локоть, , Ленька смотрит на кусочек темного неба, изредка прорезаемого молнией, на верхушки деревьев, вспыхивающие в темноте желтыми огоньками, и думает о близкой осени... Скоро покинет он этот утес и уйдет на пароход, служить новому хозяину. Только теперь свободный человек Ленька. Честно будет работать он и обижать себя не позволит.
Леньке чудится, как от пристани отходит пароход "Надежда", плывет он в разные города, день и ночь плывет. Чисто, до блеска, драит Ленька палубу, четко и быстро исполняет все приказания капитана, сидит среди матросов, и красуется у него на плечах матросский воротник... Хорошо это! По-человечески, по-настоящему! Только вот на берегу останется его Макака... Придет и сядет на обрыв одна-одинешенька. Поглядит на Волгу, поглядит на утес: "Лень, а Лень?"
A его то и нету... Далеко он, не прибежит, не приедет скоро... А случись что-нибудь, и слез ее не услышит. Только думать будет о ней: не обидел бы кто!
"Эх ты, Макака! Хотя б постарше была, а то ведь капля. Вот как есть капля в Волге-реке, так и она среди людей".
Разволнованный своими мыслями, Ленька накидывает на плечи пиджак и садится у входа.
"Всем ребятам закажу, голову сниму, если кто ее хоть пальцем тронет!.. А заработаю денег - куплю Макаке красные сапожки на осень. Мягонькие они, и подковки у них, как жар, горят. Хорошо бы такие сапожки, только небось дорого они стоят... Ну ничего! Отпустит капитан на берег, у пассажиров подработаю, а то на погрузку попрошусь...
