Валентина Осеева "Динка". Страница 246
Казалось, против Кости не было серьезных улик,но фотографическая карточка, под кoторой стояла подпись "Григорий Мордуленко", новый побег из тюрьмы и самое исчезновение сыщика вызывали тяжелые подозрения...
Все это, волнуясь и торопясь, рассказала брату и сестре Марина.
- Выдать Костю могла бы только квартирная хозяйка, у которой он был прописан как Мордуленко, но товарищи уже приняли меры, и сегодня у меня было свидание с этой женщиной... - оживленно добавила Марина.
- Как, ты виделась с ней? - быстро спросила Катя.
- Конечно. Виделась и говорила... Это очень бедная женщина, вдова какого-то чиновника; у нее пятеро детей.
- Она поставила какие-нибудь условия? - живо спросил Олег.
- Никаких условий! Она очень хорошо помнит Костю. И как начала мне рассказывать, сколько он сделал для нее и для детей... Я просто не знала, как остановить ее: говорит и говорит... А я сижу волнуюсь... Ну, потом наконец рассказала ей, в чем дело... И оказалось, что назавтра ее уже вызвали в полицию... Хорошо, что я не опоздала. Она, конечно, не признает в Косте своего бывшего постояльца Мордуленко, но беда в том, что даже в разговоре со мной она все время называет его Гришей.
- Это ужасно!.. Она просто может ошибиться! - взволновалась Катя.
- Так ты бы хорошенько внушила ей, - покачав головой, сказал Олег.
- Ну конечно... она все понимает, но в ней избыток искренности, и вообще она привыкла к этому имени! - пожала плечами Марина.
Все трое замолчали. За дверью раздался тихий шепот Алины:
- Мамочка, это я... Марина открыла дверь.
- Я на минутку... - сказала Алина, встретив неодобрительный взгляд дяди Леки, и поглядела на низко опущенную голову Кати. - Мама! Ты рассказываешь что-то плохое? Разве я не могу знать о Косте, ведь он все-таки доверял мне... - обратилась она к матери.
- Пока ничего нет хорошего, Алиночка!.. А это главное. Завтра я все тебе расскажу... а пока иди спать, - устало откидываясь на спинку стула, сказала Марина. - Мы тоже ляжем сейчас!
- Мама, и еще я хотела спросить... Почему мы не переезжаем в город? снова сказала Алина.
- Потому что нам здесь спокойнее. В городе сейчас проходит волна арестов, и товарищи просили меня впредь до их распоряжения пожить на даче... Вот я получила на днях коротенькую записку... Ты знаешь, кто нам пишет... улыбнулась мать.
Алина кивнула головой и, не решившись спросить, как же будет с ее гимназией и с переездом на Украину, ушла.
Олег поглядел ей вслед и покачал головой, потом вдруг, вспомнив что-то, быстро сказал:
- Ну, а где же этот мальчик Николая? Вот этот Бублик-Леня, что ли?
- Ах да! - вспомнила Марина. - Приходил он? - спросила она Катю.
- Нет, не приходил... Но Динка, наверное, видела его...
- Надо сказать, чтобы он обязательно пришел. Но я бы хотела, чтобы первый раз это было при мне. Говорят, он очень независимый и самолюбивый мальчик, надо как-то убедить его... Я говорила с товарищами... - взволновалась Марина.
- Ну, я думаю, ты сумеешь... Тем более он так привязан к Динке... Только не будет ли тебе трудно все-таки, знаешь...
Со своими ты как-то справляешься, а ведь это мальчишка... - озабоченно сказал брат:
- Не знаю... Но он, кажется, очень хороший... Помимо всяких его подвигов с этими бубликами и с револьвером, он просто трогательный какой-то... в отношении к Динке... И вообще, ему двенадцать лет. Это уже большой мальчик! Мне с ним, может быть, легче будет... Только надо как-то сразу взять правильный тон... - задумчиво сказала Марина.
Все это, волнуясь и торопясь, рассказала брату и сестре Марина.
- Выдать Костю могла бы только квартирная хозяйка, у которой он был прописан как Мордуленко, но товарищи уже приняли меры, и сегодня у меня было свидание с этой женщиной... - оживленно добавила Марина.
- Как, ты виделась с ней? - быстро спросила Катя.
- Конечно. Виделась и говорила... Это очень бедная женщина, вдова какого-то чиновника; у нее пятеро детей.
- Она поставила какие-нибудь условия? - живо спросил Олег.
- Никаких условий! Она очень хорошо помнит Костю. И как начала мне рассказывать, сколько он сделал для нее и для детей... Я просто не знала, как остановить ее: говорит и говорит... А я сижу волнуюсь... Ну, потом наконец рассказала ей, в чем дело... И оказалось, что назавтра ее уже вызвали в полицию... Хорошо, что я не опоздала. Она, конечно, не признает в Косте своего бывшего постояльца Мордуленко, но беда в том, что даже в разговоре со мной она все время называет его Гришей.
- Это ужасно!.. Она просто может ошибиться! - взволновалась Катя.
- Так ты бы хорошенько внушила ей, - покачав головой, сказал Олег.
- Ну конечно... она все понимает, но в ней избыток искренности, и вообще она привыкла к этому имени! - пожала плечами Марина.
Все трое замолчали. За дверью раздался тихий шепот Алины:
- Мамочка, это я... Марина открыла дверь.
- Я на минутку... - сказала Алина, встретив неодобрительный взгляд дяди Леки, и поглядела на низко опущенную голову Кати. - Мама! Ты рассказываешь что-то плохое? Разве я не могу знать о Косте, ведь он все-таки доверял мне... - обратилась она к матери.
- Пока ничего нет хорошего, Алиночка!.. А это главное. Завтра я все тебе расскажу... а пока иди спать, - устало откидываясь на спинку стула, сказала Марина. - Мы тоже ляжем сейчас!
- Мама, и еще я хотела спросить... Почему мы не переезжаем в город? снова сказала Алина.
- Потому что нам здесь спокойнее. В городе сейчас проходит волна арестов, и товарищи просили меня впредь до их распоряжения пожить на даче... Вот я получила на днях коротенькую записку... Ты знаешь, кто нам пишет... улыбнулась мать.
Алина кивнула головой и, не решившись спросить, как же будет с ее гимназией и с переездом на Украину, ушла.
Олег поглядел ей вслед и покачал головой, потом вдруг, вспомнив что-то, быстро сказал:
- Ну, а где же этот мальчик Николая? Вот этот Бублик-Леня, что ли?
- Ах да! - вспомнила Марина. - Приходил он? - спросила она Катю.
- Нет, не приходил... Но Динка, наверное, видела его...
- Надо сказать, чтобы он обязательно пришел. Но я бы хотела, чтобы первый раз это было при мне. Говорят, он очень независимый и самолюбивый мальчик, надо как-то убедить его... Я говорила с товарищами... - взволновалась Марина.
- Ну, я думаю, ты сумеешь... Тем более он так привязан к Динке... Только не будет ли тебе трудно все-таки, знаешь...
Со своими ты как-то справляешься, а ведь это мальчишка... - озабоченно сказал брат:
- Не знаю... Но он, кажется, очень хороший... Помимо всяких его подвигов с этими бубликами и с револьвером, он просто трогательный какой-то... в отношении к Динке... И вообще, ему двенадцать лет. Это уже большой мальчик! Мне с ним, может быть, легче будет... Только надо как-то сразу взять правильный тон... - задумчиво сказала Марина.