- С кем, с кем... - безнадежно говорила она и, махнув рукой, удалялась в свой номер.
Коридорный смотрел ей вслед.
"И что вона за дивчина?" - думал он, потирая двумя Пальцами лоб.
Один раз Леня спросил:
- Ты что, Макака, этому дураку в фартуке наговорила?
- Ничего не наговорила.
Леня недоверчиво сдвинул брови:
- А что же это он меня спросил: не малохольная ли у вас барышня?
- Не знаю. Это, может, про Алину...
- Ну-ну! Со мной не хитри! Про Алину этого никто не скажет!
- А ты тоже в Киеве какой-то вредный стал! Никуда меня не пускаешь и с собой не берешь! А мне тут одни эти обои в клетку так надоели, что я скоро начну в них плевать - вот и все!
Леня пугался.
- Погоди плевать, скоро мы съедем отсюда! Ты что распустилась как, я за тебя прямо огнем горю! Хорошо, матерь не знает!
Но Марина все знала и видела. Она понимала, что переезд и неустроенная жизнь, четыре стены грязного номера и запрещение выходить со двора раздражали девочку и выбили ее из обычной колеи.
- Диночка, - один раз сказала она, - мне кажется, ты стала какой-то неприятной девочкой.
- Я? - испугалась Динка.
- Ну да! Ты знаешь, есть такие противные дети, которые не обращают внимания, что взрослым трудно, а все что-то требуют для себя, лезут во всякие дела, угрожают, выкрикивают что-то... Ты бы сама последила за собой, Дина!
- Я послежу, мама! - согласилась притихшая Динка.
На ее счастье, Лёне наконец повезло, и он нашел на Владимирской улице чистенькую, уютную и недорогую квартирку.
Неподалеку был Николаевский сквер, в котором, как мечтал Ленька, будет безопасно гулять его Макака, с обручем или с мячиком, как все приличные дети, которых он видел, проходя мимо.
Переезжать решили немедленно. Динка ожила, захлопотала. Нагрузившись картонками и мелкими вещами, она гордо прошла мимо коридорного и, высвободив одну руку, многозначительно постучала пальцем по лбу...
Владимирская улица с непрерывно позванивающим трамваем, спускающимся с горы, ей очень понравилась, а во дворе новой квартиры Динка заметила мальчика. Он был в форме реального училища и стоял у ворот без шапки. Ветер шевелил у него надо лбом темный хохолок. Он с интересом смотрел на приезжих, и смешливые губы его растягивались в улыбку. Динке это не понравилось.
"Надо сказать Леньке; чтобы отлупил его", - подумала она.
В этой квартире было пять маленьких, уютных комнатушек с белыми, только что оштукатуренными стенами. Алина оживленно и весело говорила:
- Вот это для Динки с Мышкой, вот эта - маме, вот эта - мне, а вот эта столовая, здесь может на диване спать Леня...
- Лёне надо отдельную комнату, ведь он будет заниматься! Вот эту угловую светлую комнату дадим Лёне... Вот здесь поставим стол, два стула... кровать... - распределяла Марина и вдруг, оглянувшись на пустые стены, всплеснула руками: - Вот так въехали! Ни стола, ни стула!
Динка взвизгнула от удовольствия, и все неудержимо расхохотались. Это был первый веселый смех на новом месте.
- Ничего, переживем! Сейчас все печки затопим! Здесь одна старуха прямо во дворе дрова продает. Я сейчас сбегаю! - кричал Леня.
- Вот как удобно! Дрова прямо по дворе!
- На дворе трава, на траве дрова... - начала скороговоркой Динка.
Вечер был веселый, уютный. Леня добросовестно натопил все печи, девочки сварили на плите горячую картошку, вскипятили чай. Марина расстелила прямо на полу скатерть.
