Последние события, судилище в классе, Муха и ее отец - все это оставило в душе Динки глубокий след. На другой день, когда она пришла в класс, девочки встретили ее шумной радостью, они как будто наново узнали и еще больше полюбили свою подругу.
- Здравствуй, Диночка!.. Здравствуй, здравствуй!.. - ласково приветствовали они ее.
Одна Муха сиротливо стояла в сторонке, пряча под фартук руки... Динка сама подошла к ней:
- Здравствуй, Муха!
Муха смутилась, покраснела.
- А ты не сердишься на меня? - тихо спросила она.
- Нет, что ты! Это уже все прошло! Только знаешь что, Муха... Не надо больше так делать.
История с Мухой постепенно забывалась, но на Динку сыпались новые удары... Невнимательное поведение в классе, запущенные уроки теперь давали себя чувствовать. Первым ударом была двойка по географии. Боясь огорчить мать, Динка тщательно затерла ее ногтем... Но эта двойка была не последней. Настал день, когда еще более тяжелый удар обрушился на Динкину голову.
На уроке арифметики Динка молча и безнадежно стояла у доски. В голове ее возникали самые неожиданные и нелепые вопросы, связанные с условием задачи, которую нужно было решить. Какой-то купец продал ситец, потом купил шерсть, потом опять что-то продал... В руках у Динки крошился мел: она неожиданно оборачивалась к доске и писала первый вопрос: почем аршин ситцу? Но девочки испуганно и отрицательно трясли головами и показывали что-то на пальцах. Тогда, окончательно запутавшись, Динка записала сразу второй вопрос: почем фураж шерсти?
По классу, словно электрическая искра, пробежал смех, учительница обернулась. Динка начисто вытерла доску, положила на место мел и, опустив руки, встретила строгий, укоризненный взгляд учительницы.
- Жаль, Арсеньева, жаль... - медленно сказала учительница, не отводя от нее пристального взгляда. Может быть, она вспоминала, с какой симпатией относилась к этой девочке, когда та живо и весело пересказывала в классе прочитанную страничку, дополняя ее своими собственными неожиданными подробностями? Может быть, именно сейчас, глядя на убитое, бледное лицо девочки, учительнице действительно стало ее жаль?
Динка любила и уважала свою учительницу. Любовь Ивановна не раз хвалила Динку за прочитанные стихи и громкое чтение. А теперь под суровым взглядом учительницы Динка чувствовала себя хуже всех девочек, глупее всех, ничтожнее всех не только в своем классе, но и на целом свете...
А учительница долго, убийственно долго смотрела на нее... И в классе стояла такая же гнетущая тишина, как в застывшем сердце Динки. Молчание наполняло ее душу тревогой, в ушах начинался звон...
Наконец учительница медленно покачала головой и раскрыла классный журнал.
- Садитесь, госпожа Арсеньева, - преувеличенно вежливо сказала она. - Я ставлю вам двойку.
Динка села на свое место. В переменку ее окружили девочки, они что-то говорили ей, советовали, повторяя:
- Это была очень простая задача... Почему ты не решила ее? Мы же тебе подсказывали! Почему ты не поняла?
Но Динке не хотелось ни слушать, ни отвечать. Она смотрела на свой ранец. Там лежала тяжелая, как булыжник, двойка. Динка представляла себе, как медленно, едва передвигая ноги, она потащит ее домой, как вечером, когда усталая мама сядет за стол, она вывалит ей на колени эту двойку-булыжник... Нет, нет! Динка вскочила и, раздвинув девочек, подняла руку:
- Слушайте! Слушайте!
