- А я знаю, что я скажу! - выпятив нижнюю губу, храбрится Динка.
- Значит, ты хочешь, чтобы твою мать арестовали, да? - шепчет Хохолок. Скажи, что ты грозила мне, а я стоял за памятником...
Но полицейский спокойно идет своей дорогой. Когда звон его шпор затихает, губы мальчика расползаются в смешливую улыбку, темные глаза щурятся.
- Ты вообще какая-то смешная... Ходишь по дорожкам и все приглядываешься к чему-то... Я давно слежу за тобой!
- Я приглядываюсь к весне, а вот к чему ты тут приглядываешься? Думаешь, я полицейского испугалась? Фью! - хвастливо присвистнула Динка. - Да я их видела-перевидела в своей жизни целыми кучами!.. Ты в каком классе? - вдруг спрашивает она, взглянув на пряжку пояса, туго стягивающего складную фигуру мальчика.
- Я в четвертом. А ты?
- Я во втором, а перейду в третий. Со всеми пятерками!
- Ого! Со всеми пятерками! А я почему-то думал, что ты двоечница.
- Ну да! Я уже целый месяц как отцепилась от двоек! Мальчик покачал головой.
- Двойки как репей, - задумчиво сказал он. - Прицепятся к человеку, и куда он, туда и они! У меня есть одна такая, по русскому письменному... А уже скоро экзамены. Надо исправиться!
- Исправляйся, - сказала Динка. - Я уже исправилась! Около выхода из сквера стояла девочка с корзинкой мохнатых фиолетовых цветов. Внутри каждого цветка желтела пушистая сердцевинка с дрожащими усиками.
Динка ахнула и вцепилась в рукав своего товарища:
- Цветы! Цветы! Это настоящие! Живые! О, купи мне! Пожалуйста, купи!
Андрей смущенно порылся в карманах, глаза его часто замигали.
- У ме-ня н-нет де-нег, - заикаясь, сказал он. - Но я нарву тебе таких цветов! Я знаю, где они растут! В Пуще-Водице, около пруда! Их, там целые тысячи! Там вся поляна фиолетовая от них! - внезапно загораясь, добавил Андрей.
- Так пойдем туда сейчас! - в восторге подпрыгнула Динка.
- Да нет, - улыбнулся Хохолок. - Туда надо ехать. Это же Пуща-Водица, она под Киевом! Туда надо ехать с утра!
- С утра? Так поедем завтра!
- Но завтра ведь будний день, тебе надо в гимназию, а мне в реальное!
- Чепуха! Я не пойду в гимназию. А ты тоже согнись вот так с утра, как будто у тебя живот болит, а потом мы уедем!
Динка схватилась обеими руками за живот и придала своему лицу такое выражение, как будто у нее внезапно начались колики. Андрей расхохотался, а потом серьезно сказал:
- Нет, притворяться я не буду. Я не люблю вранья! Мой отец никогда не врет, и я никогда не вру.
- Но ведь каждый человек хоть иногда врет, тогда и ты можешь, попробовала схитрить Динка, но, видя, что брови мальчика нахмурились, замолчала. Потом снова с жаркой мольбой стиснула на груди руки: - Хохолок!.. Знаешь что, Хохолок! Тогда просто скажи своему отцу и своей матери и даже в реальном, что зацвели самые первые мохнатенькие фиолетовые цветы!
- Эти цветы называются "сон", - растроганно сказал Андрейка. - И мы поедем за ними завтра же! Только я никому ничего не скажу, там ведь взрослые люди, они этого не понимают. Мы поедем, и всё! - решительно добавил он.
- Конечно. Поедем, и всё! Что нам? Сядем да поедем! Где ты скажешь, там мы и вылезем. Может быть, на пруду, а может, на той самой полянке...
Динка шла и болтала. Счастливая его обещанием, она сразу стала такая кроткая и послушная, что Хохолок с удивлением поглядывал на нее сбоку и думал:
"Нескучная девчонка... То такая, то сякая... Поеду уж... Повезу ее..."
