Но время шло; для Лени оно не шло, а летело... Заложив пальцем учебник, он, словно загипнотизированный, смотрел на уходящие вниз причудливые аллеи Ботанического сада, на заросшие густой травой и кустарником овраги, на степенные ветви столетних деревьев, распростершиеся над его головой. Мальчик переводил благодарный взгляд на долговязую фигуру своего репетитора, на его старенькую куртку, заштопанную неумелыми руками девочек, и на тонком лице Лени появлялось упорное, настойчивое выражение. Осенью он выдержит экзамен, он будет первым учеником, возьмет уроки, поможет матери... Вечерами они с Макакой будут ходить гулять, опять вместе. Совсем забросил он девчонку... И никому до нее дела нет, все заняты по горло, а она и рада. Вон в какую катавасию влезла на базаре, привыкла уже ходить одна... А бывало, уцепится за его руку и не отойдет...
Мальчик с глубокой тоской ощущает в своей руке маленькую твердую руку... с беспокойством оглядывается вокруг... "Ведь вот где она сейчас, эта Макака? Город большой, улицы залиты солнцем; движутся, словно плывут в солнечном свете, толпы людей... А Макаке больше ничего и не надо. Ей бы только нырять и плавать в этой людской гуще, как маленькой рыбешке; она ведь не разбирает, кто свой, кто чужой, - ей все свои... Не завел бы кто-нибудь куда", - с тревогой думает Леня.
Щедро цветет сирень. На соседней скамейке, рассыпав на коленях мохнатые ветки, девушки, смеясь, ищут счастья...
- Пять лепестков! Пять лепестков!
Леня с жадностью хватается за учебник; у него свои мысли, свои мечты...
"Учиться надо, учиться... Пустозвоном к людям не пойдешь. Вон мать у Ивана в кружке доклад делала... Вася говорит, тишина стояла, слышно было, как муха пролетит... А что я сейчас? Недоросль! Полный неуч!.."
Подолгу над каждой страницей корпит Леня... А по аллее мимо него, вспархивая белыми крылышками, идут и идут на экзамены гимназистки.
"Настанет ли когда-нибудь и мой час?" - с тоской думает мальчик.
Глава двадцать вторая
КОЛОКОЛА И ПИРОГИ
Утром Леня отозвал Динку в свою комнату и тихо сказал:
- Слышь, Макака, я тебе помажу хлеб маслом и сахаром присыплю, а колбаску ты не тронь. Пусть будет Мышке и Алине, они на экзамен идут.
Динка надулась.
- Я тоже хочу колбаски, - шепотом сказала она.
- Ну, бери... Только ты ведь любишь и хлеб с горчицей.
- "Любишь, любишь"... Это если в охотку, а поневоле кто ее любит? заворчала Динка, но, увидев удрученное лицо мальчика, махнула рукой: - Ну ладно! Только принеси сюда хлеб с горчичкой и погуще сахарком присыпь, скомандовала она, усаживаясь на свое любимое место на подоконнике. - И молока мне принеси!
- Какого молока? Кто это горчицу молоком запивает?
- Ну, чаю принеси.
- Да чего это я буду чаи по комнатам разносить?. - возмутился Леня. - Иди к столу и напейся!
- А там же колбаска!..
- Тьфу ты! С тобой свяжешься, так не рад будешь! Говори сразу, чего тебе еще?
- Мантильку!
- Чего?
- Мантильку... Мантильку... - хохотала Динка, глядя на недоумевающее и расстроенное лицо друга.
- Да ты что? То ридикюль какой-то допотопный вытащила, то теперь какую-то мантильку спрашиваешь? Да с тобой не заметишь, как с ума сойдешь!
- Ха-ха-ха! Да это я так свой плащ называю! Ну, тот, что папа прислал, с клетчатым капюшоном! А ты уж испугался, даже лоб у тебя мокрый стал! Подумаешь, из-за какой-то мантильки! - хохотала Динка.
