Валентина Осеева "Динка". Страница 326
Однажды вечером, когда Марина грустно наигрывала что-то на пианино, Мышка, прижавшись к ее плечу, тихо спросила:
- Мамочка... А что, если послать дяде Леке емшан?
- Нет, зачем же... Если он не едет и не пишет, значит, ему нельзя, а мы будем срывать его с места емшаном! - отвечала Марина.
Вася, сидя, как всегда, в своем кресле, прислушался.
- А что это такое - емшан, если не секрет? - с любопытством спросил он.
.. Степной травы пучок сухой,
Он и сухой благоухает
И разом степи надо мной
Все обаянье воскрешает...
с улыбкой продекламировала Марина.
- Мама, я расскажу Васе! Можно, я расскажу? - выскочила Динка и, не дожидаясь разрешения, начала сбивчиво рассказывать своими словами вперемежку с рифмованными строчками:
Когда в степях за станом стан
Бродили орды кочевые,
Был хан Отрок и хан Сырчан
Два брата, батырй лихие...
И вот один раз, когда они пировали, - с жаром рассказывала Динка, - когда у них "велик полон был взят из Руси", на них вдруг, как буря, налетел русский князь Мономах и разбил их наголову! И вот тогда
Сырчан в донских залег мелях,
Отрок о горах Кавказских скрылся!
...И шли года...
Гулял в степях
Лишь буйный ветер на просторе!
Но вот скончался Мономах...
И плачет по нем Русь, а хан Сырчан зовет певца и к брату шлет его с наказом!
Он там богат, он царь тех стран,
Владыка надо всем Кавказом!
Но ты скажи ему, чтоб бросил все, что умер враг, пусть он идет к себе на родину, в благоухающие степи!
Ему ты песен наших спой,
Когда ж на песнь не отзовется,
Свяжи в пучок емшан степной
И дай ему, и он вернется!
Певец едет к хану, говорит, что брат велел ему вернуться...
- Отрок молчит, на братний зов
Одной усмешкой отвечает...
Певец ему поет песни его родных степей, но хан нахмурился и отвернулся...
И взял пучок травы степной
Тогда певец и подал хану,
И смотрит хан и сам не свой,
Как бы почуя в сердце рану,
За грудь схватился... Все глядят:
Он - грозный хан, что ж это значит?
Он - пред которым все дрожат,
Пучок травы, целуя, плачет!
И вдруг, взмахнувши кулаком,
"Не царь я больше вам отныне!
Воскликнул: - Смерть в краю родном
Милей, чем слава на чужбине!"
Вот, Вася, какой волшебный этот емшан! - закончила Динка.
- Ну, это все так! Кстати, я вспомнил, это стихи Майкова. Но при чем тут вы? - спросил Вася. Марина засмеялась,
- А у нас в семье с давних пор так уж повелось, что, когда кто-то слишком долго отсутствует и не дает о себе знать или надо спешно вызвать его, то мы посылаем короткие строчки:
Ему ты песен, наших спой,
Когда ж на песнь не отзовется,
Свяжи в пучок емшан степной
И дай ему, и он вернется...
пояснила Марина. - Одним словом, для каждого из нашей семьи достаточно одного слова: емшан!
- А хорошо, честное слово, хорошо! - вскочил Вася. - Ну и что же, тот, кто получает такой призыв?
- О! - воскликнула Динка. - Он мчится как угорелый, он летит как стрела! Он так спешит на этот зов...
Динка вдруг оборвала себя на слове и, внезапно осененная какой-то мыслью, обвела всех затуманенным взглядом и села на свое место.
А наутро в дальнем уголке двора Динка о чем-то шепталась с Хохолком; потом Хохолок исчез и Динка ежеминутно выбегала к воротам... Наконец Хохолок вернулся и, разжав кулак, показал Динке прилипший к потной ладони телеграфный листок.