На затоне была лодочная пристань. Две или три лодки болтались на причале. Остальные лежали кверху дном — на берегу.
До войны сюда по воскресеньям приезжали люди из города — отдыхать и кататься. А теперь Олеся иногда училась грести да деревенские переезжали на ту сторону — на картофельное поле.
Однажды вечером тётя Нюра сказала:
— Если все ребята, все-все, лягут спать быстро и тихо и будут как мышки в норке, тогда завтра поедем кататься на лодках.
«Мышки» сначала заорали как сумасшедшие, захлопали в ладоши, но потом притихли. Гуськом пошли умываться, не гремели рукомойником, не брызгались и тихонько улеглись спать.
Тётя Нюра никогда не давала пустых обещаний. На следующий день после полдника пошли на пристань. Разместились в трёх лодках и поплыли по затону. А где кончался затон, была протока. Въехали в протоку и поплыли по ней — прямо в реку Радомлю.
Над протокой сплелись ветками ветлы, сделали зелёную крышу. Листья отражались в воде, сквозь них просвечивало солнце, прямо рядом с лодками солнечные лучи ныряли и плавали на воде.
Выбрались на Радомлю и поплыли против течения. Радомля — широкая, по берегам лес.
Плыли долго, плескались водой, раскачивали лодку — пугали тётю Нюру. Потом все хором пели речную песенку:
Реченька быстрая.
Ты куда течёшь?
Ты куда, реченька.
Лодочку несёшь?
Я теку меж лугов,
Я теку в лесу,
К морю, морю синему
Лодочку несу.
В первой лодке на вёслах сидел дядя Митя — из деревни. Когда от протоки отплыли довольно далеко, дядя Митя стал грести к берегу; он разогнал лодку, и она с шуршанием заползла на берег. Остальные две причалили рядом.
На берегу в высокой траве росли крупные лесные колокольчики, пахло разными цветами и тёплой травой. В воздухе стоял ровный и тонкий звон: жужжали пчёлы, трещали кузнечики.
Тётя Нюра сказала:
— Погуляем здесь и нарвём домой букеты. Не ходите далеко, и пусть никто не лезет в воду.
Ребята разбрелись по берегу. Валя срывал цветы очень коротко, прямо у самого цветка, так что они не годились в букеты, и подбегал с каждым цветочком к тёте Нюре:
— А этот цветочек кто?
— Это лютик, — объяснила тётя Нюра.
— Что значит лютик?
— Он лютый, как волк, он кусается, — вмешалась Тамара. И засмеялась.
Валя надулся и отошёл, а через секунду приставал снова:
— А это что?
— Это ромашка.
— А это?
— Это мята.
— Мятая? А кто её измял?
— Медведи, — опять поддразнила Тамара.
Потом тётя Нюра плела всем венки из ромашек. Один венок остался лишний. Не хватило головы.
— А кто без венка? — спросила тётя Нюра.
Никто не ответил. Все только вертели головами в белых ромашках.
Тётя Нюра забеспокоилась и быстро всех пересчитала. Одного кого-то не было. Тётя Нюра стала выкликивать по именам. Валя не отозвался.
— Да где же он? Валя-а-а!
Никто не ответил.
— Валя! Валя! — стали звать ребята.
Опять никакого ответа. Тётя Нюра побледнела.
— Все стойте на месте, — сказала она. — Я пойду поищу.
Она скрылась в кустах. Потом вышла из кустов и снова ушла. Потом вернулась. Вали нигде не было. Недавно он был тут. только что приставал с цветами и… вдруг исчез.
Ребята всё кричали и звали, но Валя не отбывался.
Тётя Нюра позвала дядю Митю, он привязал лодки и тоже пошёл искать Валю.
Тётя Нюра нервничала, бегала то к ребятам, то в лес. Потом остановилась как вкопанная, ещё больше побледнела и побежала к реке. Она подумала, наверно, что Валя пошёл к речке и упал в воду. Но дядя Митя успокоил её. Он всё время сидел в лодке, к реке никто из ребят не подходил.
— Пусть бы ребятишки поискали, — сказал он, — Давайте всем миром по кустам поищем.
— Нет-нет, — запротестовала тётя Нюра. — Так они все перетеряются.
— Авось нет. А ну, ребята, берись все за руки, — скомандовал он.
Пошли все разом. Стеной.
— Куда ему тут пропасть? Сейчас сыщем.
Ребята пошли вытянутой цепочкой, крепко держась за руки.
Тётя Нюра шла сзади и всё время всех пересчитывала.
Вдруг Инночка-красавица споткнулась. Её правая нога ушла куда-то под землю, и она упала носом вниз и потащила за собой тех, кого держала за руки. А из ямы, которая была скрыта высокой травой, неслись истошные крики:
— Ой, медведи!.. Медведи! Медведи!..
Все кинулись к яме, и тётя Нюра выволокла оттуда ревущего, перепачканного Валю.
— Как ты туда попал?
— И провалился, я не нарочно!
— А почему ты не откликался?
— Да-а, а медведи?
— Какие медведи?!
— Я боялся, что услышат медведи!
— Какие медведи?
— Лесные, — проговорил Валя сквозь слёзы и заревел так, что его не скоро удалось успокоить.
Поплыли домой. Солнце садилось. Лес по берегам Радомли потемнел, только кое-где ярко вспыхивали в закатном солнце стволы сосен. Ныло тихо. Какая-то птица поскрипывала в кустах.
— Это коростель, — сказала тётя Нюра.
Ребята примолкли.
Валя задремал.
Когда выплыли из протоки в затон, увидели, что на пристани кто-то стоит. Это была заведующая, Вера Александровна.
