"Ростик и Кеша". Глава 2

   Паром, построенный из досок и брёвен, плоский, похожий на большой плот, отвалил от берега. Вода зачмокала у его бортов. Паромщик покрутил колесо, приделанное к борту, потом ушёл в маленькую дощатую будочку, у которой не было двери, а на стене снаружи был приклеен плакат: «Почаще проветривайте помещение». Один конец плаката отклеился, его трепал свежий речной ветерок.
   Ростик и Кеша пристроились за большими мешками, набитыми чем-то твёрдым. Паром скользил по воде медленно и спокойно, слегка покачивался.
   — Ты не испугаешься дедушки? — спросил Кеша у Ростика.
   — Нет, не испугаюсь, — ответил Росток, правда не совсем уверенно. Конечно, он боялся чужого, незнакомого дедушки. Но ведь надо же помочь Кеше!
   — Он, наверно, не будет бросать в тебя ботинком, размышлял Кеша. — Это ведь в собак бросают ботинки.
   — Ну, не все же бросают, — успокоил его Ростик. — Только злые люди бросают. А Глеб тут, на даче?
   — Он у дедушки. Летом — у дедушки.
   — А всегда где?
   — Всегда — это когда холодно?
   — Ну да. Зимой, осенью…
   — Он живёт с мамой в городе.
   — Ну, значит, он тут, на даче, — сказал Ростик.
   Берег понемногу отбегал назад. На мостках какой-то босоногий парень длинной удочкой вытащил маленькую рыбку. Белые утки подплыли к прибрежной осоке, громкими голосами сообщили ей, видимо, важные новости и уплыли.
   Вода хлюпала под плоским днищем парома, спрашивала: «Ладно ли так, ладно ли так?»
   Солнце усыпало речку весёлыми бликами. С того берега тянет приятным смоляным дымком. Небо ясное — ни облачка. Не будет ни туч, ни дождя, ни грозы. Ростик прислонился к мешку, зажмурил глаза, улыбнулся. Как хорошо на реке!
 
   — Это чтой-то такое тут? — вдруг рявкнул мешок, и Ростик вздрогнул. Из-за мешка выдвинулась какая-то незнакомая тётя.
   Ростик посмотрел на неё испуганно.
   — Чья собака? Развели тут собак!
   Кеша опустил хвост.
   — Дитё от ей болячками забросает!
   Ростик оглянулся. Где у этой тёти «дитё»? Рядом стояли только два её мешка, как два огромных шкафа в химчистке на углу Ростикова дома.
   — Чья собака?
   — Это моя собака, — сказал Ростик.
   — Глядите-ка! Его собака! А если она тут всех угрызёт?
   — Как это «угрызёт»? Почему?
   — Я не люблю кусаться, — сказал Кешэ.
   — Ишь, лает! — Тётя отскочила в сторону, стукнувшись о свой же набитый мешок. Ростик понял, что она не разбирает Кешиных слов.
   — Он не кусает людей, — сказал Ростик.
   — Как это не кусает? Собака есть собака. Ты знаешь, что у ей на уме?
   «У неё», — поправил про себя Ростик, но ничего не сказал, а только взглянул исподлобья.
   — Вы, гражданочка, не кричите, оно так некрасиво, — сказал кто-то из-за мешка, а вслед за словами возник невысокий старичок. Он был в белых брюках и немножко прихрамывал.
   — Чего?! — Тётя тут же кинулась на старичка.
   — А вот чего, — сказал старичок. — Понимать надо. Дитёнок об собаке позаботится. После — ещё о ком. А потом о товарище, с которым вместе в бой придётся идти. А вы всё хотите, чтоб дерево без корня да без комля было.
   — Понёс… — сказала тётя презрительно.
   На шум из будки вышел паромщик.
   — Собаки подлежат провозу в намордниках, — сказал он, не вникая в суть спора. — Где намордник?
   Сердце у Ростика неприятно застучало.
   Старичок сказал:
   — Да ведь он, собака-пёс, смирнёхонько стоит.
   — Я никого не трону, — сказал Коша.
   — Лаять воспрещается, — сказал паромщик. — Собаки подложат провозу в намордниках. Согласно инструкции. Да.
   — Да ведь не посерёд же реки гнать его будешь! — возмутился старичок.
   — Инструкцию нарушать, хоть и посерёд реки, не велено, — строго заметил паромщик.
   — Ростик. — сказал Кеша, — я поплыву. Ничего. Кеша подлез под перила, прыгнул, мордочкой вперёд, вынырнул, мотнул головой и поплыл, мелко-мелко перебирая лапами, пытаясь плыть рядом с паромом, но всё-таки слегка отставая.
   Кеша не сводил глаз с Ростика, а Ростик стоял возле перил. Он сощурился и молчал. Старичок подошёл к ному и погладил по голове.
   — Ты, цыплачок, то и сё, не расстраивайся. Гляди, как плывёт! Ишь ты, собака-пёс! Умная. Всё понимает. Бессловесный только. Сказать не может.
   «Может!» — хотел было возразить Ростик. Но промолчал. Доплыть бы до того берега! Вот он уже хорошо виден. У того берега тоже пристань, и растёт осока, и плавают утки. Такие же белые. Доплыть бы и найти Глеба, и чтоб у Кеши наконец настала хорошая жизнь.
   Паром причалил. Ростик неуверенно сошёл на землю. Он на мгновение потерял Кешу из виду и очень испугался. Ростику вдруг покачалось, что он заболевает и что у него поднимается температура.
   Но вот оп увидел Кешу, Кеша быстро приближался к берегу, ровно перебирал лапами и изредка лакал речную воду. Потом он коснулся лапами дна и пошёл в воде. Выбрался на берег, передёрнул шкуркой, отряхнулся.
   Ростик погладил мокрую собачью шерсть. Кеша вильнул хвостом и улыбнулся.
   У берега лежали две большие лодки, кверху чёрными, просмоленными спинами. Белый козлёнок с маленькими бубенчиками под подбородком щипал траву.
   Берег поднимался отлого. К посёлку от реки вела разъезженная песчаная дорога. У дороги рос старый тополь-осокорь, недалеко от кого стояла купа бузинных кустов. Листья и ягоды у бузины поседели от дорожной пыли, которую тучами поднимали машины и телеги.
   Ростик и Кеша двинулись вверх по дороге. Кешина густая шерсть быстро высыхала на солнышке, мокрые слипшиеся лохмы расправлялись.
   — Нам далеко идти? — спросил Ростик.
   — Близко, — сказал Кеша, радуясь скорой встрече с Глебом.