Дюна. Книга 1. Страница 005
Он чувствовал, как глубоко впились ногти в ладонь, и попытался разжать кулак, но не мог шевельнуть пальцами.
- Горит, - прошептал он.
- Молчи!
Рука Пола задрожала, на лбу выступил пот. Казалось, каждая клеточка тела кричала: выдерни руку, но... Гом Джаббар! Не поворачивая головы. Пол попытался, скосив глаза, посмотреть, в каком положении находится игла. Услышав свое шумное дыхание, мальчик попытался унять его, но не смог.
- Пол!
Весь мир для него сосредоточился на неподвижном старческом лице, обращенном к нему.
- Горячо! Горячо!
Ему казалось, что он чувствует, как кожа на его руке обугливается, как расплывается и исчезает плоть и остаются одни кости. И вдруг боль разом утихла, словно ее кто-то отключил. Обильный пот выступил на теле мальчика.
- Довольно! - пробормотала старуха. - Кулл вахад! Еще ни один ребенок, рожденный женщиной, не выдерживал такого испытания. Я не должна была желать твоего поражения. - Она отодвинулась. - Молодой человек, вы можете посмотреть на свою руку.
Усмирив болезненную дрожь. Пол вглядывался в лишенную света черноту. Казалось, боль еще жила. Жила, пропитав собою каждое ушедшее мгновение.
- Ну же! - крикнула она.
Пол рывком выдернул руку и с удивлением уставился на нее. Никаких следов ожога на ней не было. Он поднял кисть, повертел ее, пошевелил пальцами.
- Это только возбуждение нервов, - проскрипела старуха. - Зачем калечить тех, кто может оказаться полезен?! И все же кое-кто отдал бы многое за тайну этого кубика.
- Но боль...
- Боль? - усмехнулась она. - Человек может вызвать и подавить любые ощущения в своем теле.
- С моей матерью вы проделывали нечто подобное?
- Ты когда-нибудь просеивал песок?
Пол кивнул утвердительно.
- А мы, Гессерит, просеиваем людей, чтобы найти человека.
Пол поднял руку, подавляя воспоминание о пережитой боли.
- Это все, что нужно, - суметь перенести боль?
- Я наблюдала за тобой в критическую минуту. И мне открылась твоя внутренняя суть.
Пол уловил искренность ее тона и кивнул:
- Это правда!
Старуха пристально посмотрела на него. Он уже чувствует правду! Может, она нашла то, что искала? Она подавила волнение и сказала себе правило Бене Гессерит: "Надейся и наблюдай".
- Ты знаешь, когда люди сами верят в то, о чем говорят?
- Знаю!
Голос Пола был мелодичен, и старуха уловила эту особенность.
- Возможно, ты Квизатц Хедерах. Присядь у моих ног, дружок.
- Я предпочитаю стоять.
- Твоя мать сидела когда-то у моих ног.
- Я - не она!
- Похоже, ты нас не жалуешь? - Старуха повернулась к двери и позвала: - Джессика!
Дверь мгновенно распахнулась, и мать встала на пороге, тревожно оглядывая комнату. Но вот она увидела Пола, и тревога сошла с ее лица.
- Джессика, ты перестанешь когда-нибудь меня ненавидеть? - спросила старуха.
- Горит, - прошептал он.
- Молчи!
Рука Пола задрожала, на лбу выступил пот. Казалось, каждая клеточка тела кричала: выдерни руку, но... Гом Джаббар! Не поворачивая головы. Пол попытался, скосив глаза, посмотреть, в каком положении находится игла. Услышав свое шумное дыхание, мальчик попытался унять его, но не смог.
- Пол!
Весь мир для него сосредоточился на неподвижном старческом лице, обращенном к нему.
- Горячо! Горячо!
Ему казалось, что он чувствует, как кожа на его руке обугливается, как расплывается и исчезает плоть и остаются одни кости. И вдруг боль разом утихла, словно ее кто-то отключил. Обильный пот выступил на теле мальчика.
- Довольно! - пробормотала старуха. - Кулл вахад! Еще ни один ребенок, рожденный женщиной, не выдерживал такого испытания. Я не должна была желать твоего поражения. - Она отодвинулась. - Молодой человек, вы можете посмотреть на свою руку.
Усмирив болезненную дрожь. Пол вглядывался в лишенную света черноту. Казалось, боль еще жила. Жила, пропитав собою каждое ушедшее мгновение.
- Ну же! - крикнула она.
Пол рывком выдернул руку и с удивлением уставился на нее. Никаких следов ожога на ней не было. Он поднял кисть, повертел ее, пошевелил пальцами.
- Это только возбуждение нервов, - проскрипела старуха. - Зачем калечить тех, кто может оказаться полезен?! И все же кое-кто отдал бы многое за тайну этого кубика.
- Но боль...
- Боль? - усмехнулась она. - Человек может вызвать и подавить любые ощущения в своем теле.
- С моей матерью вы проделывали нечто подобное?
- Ты когда-нибудь просеивал песок?
Пол кивнул утвердительно.
- А мы, Гессерит, просеиваем людей, чтобы найти человека.
Пол поднял руку, подавляя воспоминание о пережитой боли.
- Это все, что нужно, - суметь перенести боль?
- Я наблюдала за тобой в критическую минуту. И мне открылась твоя внутренняя суть.
Пол уловил искренность ее тона и кивнул:
- Это правда!
Старуха пристально посмотрела на него. Он уже чувствует правду! Может, она нашла то, что искала? Она подавила волнение и сказала себе правило Бене Гессерит: "Надейся и наблюдай".
- Ты знаешь, когда люди сами верят в то, о чем говорят?
- Знаю!
Голос Пола был мелодичен, и старуха уловила эту особенность.
- Возможно, ты Квизатц Хедерах. Присядь у моих ног, дружок.
- Я предпочитаю стоять.
- Твоя мать сидела когда-то у моих ног.
- Я - не она!
- Похоже, ты нас не жалуешь? - Старуха повернулась к двери и позвала: - Джессика!
Дверь мгновенно распахнулась, и мать встала на пороге, тревожно оглядывая комнату. Но вот она увидела Пола, и тревога сошла с ее лица.
- Джессика, ты перестанешь когда-нибудь меня ненавидеть? - спросила старуха.