Дюна. Книга 1. Страница 105
Внезапно она вспомнила о крисноже, прикрепленном к ноге. Она сняла ножны и зажала кинжал в руке. Еще раз она внимательно оглядела комнату, запечатлевая в памяти каждую мелочь: стул в углу, стулья с прямыми спинками вдоль стены, два низких столика, ее цитра у двери в спальню.
Суспензерные лампы заливали комнату бледно-розовым светом. Она притушила их, села в кресло и, потеребив обивку, оценила ее прочность.
"А теперь пусть приходит, - подумала она. - Увидим, что будет". И она принялась готовить себя к встрече, как это делали Боне Гессерит: собрать терпение, наполнить себя силой.
Раньше, чем она ожидала, в дверь постучали, и появился Хават. Слезящиеся глаза старика блестели. Освещение комнаты придавало его морщинистой коже желтоватый оттенок; на рукаве виднелось мокрое пятно.
Она поняла, что это кровь. Указав на один из стульев с высокой спинкой, она сказала:
- Сядь на этот стул лицом ко мне.
Хават поклонился и сделал так, как она ему велела. "Все этот пьяный дурак Айдахо", - подумал он. Он изучал лицо Джессики, удивляясь ее выдержке.
- Нам потребуется много времени, чтобы объясниться, - сказала Джессика.
- Что вас беспокоит, моя госпожа? - Он сел, положив руки на колени.
- Не надо играть со мной в прятки! - взорвалась она. - Если Уйе не сказал, зачем тебя вызвали, то это должен был сделать один из охранников. Можем мы быть, по крайней мере, честными друг с другом?
- Как пожелаете, моя госпожа.
- Прежде всего ты ответишь мне на один вопрос, - сказала она. Являешься ли ты агентом Харконненов?
Хават сорвался с места, его лицо потемнело от гнева. Он резко бросил:
- И вы смеете обвинять меня в этом?
- Сядь, - сказала она. - Ты тоже осмелился обвинить меня в этом.
Он медленно опустился на стул. А Джессика, читая его мысли, с облегчением подумала: "Это не Хават".
- Теперь я знаю, что ты хранишь верность моему герцогу, - сказала она. - Поэтому я готова простить тебе свою обиду.
- А есть ли что прощать, госпожа?
Джессика нахмурилась, размышляя: "Может сказать ему о моем главном козыре? О дочери герцога, которую я вот уже несколько недель ношу под сердцем? Нет! Сам Лето еще не знает об этом. Это только осложнит его жизнь, рассеет его внимание в то время, когда он должен сосредоточить все свои силы на борьбе за наши жизни. Еще не пришло время об этом говорить".
- Знающий правду разрешил бы этот наш спор, - примирительно произнесла она, - но у нас нет такого Человека.
- Как скажете. У нас нет человека, знающего правду.
- Зато среди нас есть предатель! - воскликнула она. - Я изучила наших людей с огромным вниманием. Кто это может быть? Не Гурни и, конечно, не Дункан. Их лейтенанты недостаточно опытны, чтобы решать серьезные дела. Это не ты, Зуфир. Это не может быть Пол. Я знаю, что это не я. Остается доктор Уйе. Следует ли мне позвать его и устроить ему испытание?
- Это напрасный труд, - сказал Хават. - Он воспитан Высшим колледжем, это я знаю наверняка.
Суспензерные лампы заливали комнату бледно-розовым светом. Она притушила их, села в кресло и, потеребив обивку, оценила ее прочность.
"А теперь пусть приходит, - подумала она. - Увидим, что будет". И она принялась готовить себя к встрече, как это делали Боне Гессерит: собрать терпение, наполнить себя силой.
Раньше, чем она ожидала, в дверь постучали, и появился Хават. Слезящиеся глаза старика блестели. Освещение комнаты придавало его морщинистой коже желтоватый оттенок; на рукаве виднелось мокрое пятно.
Она поняла, что это кровь. Указав на один из стульев с высокой спинкой, она сказала:
- Сядь на этот стул лицом ко мне.
Хават поклонился и сделал так, как она ему велела. "Все этот пьяный дурак Айдахо", - подумал он. Он изучал лицо Джессики, удивляясь ее выдержке.
- Нам потребуется много времени, чтобы объясниться, - сказала Джессика.
- Что вас беспокоит, моя госпожа? - Он сел, положив руки на колени.
- Не надо играть со мной в прятки! - взорвалась она. - Если Уйе не сказал, зачем тебя вызвали, то это должен был сделать один из охранников. Можем мы быть, по крайней мере, честными друг с другом?
- Как пожелаете, моя госпожа.
- Прежде всего ты ответишь мне на один вопрос, - сказала она. Являешься ли ты агентом Харконненов?
Хават сорвался с места, его лицо потемнело от гнева. Он резко бросил:
- И вы смеете обвинять меня в этом?
- Сядь, - сказала она. - Ты тоже осмелился обвинить меня в этом.
Он медленно опустился на стул. А Джессика, читая его мысли, с облегчением подумала: "Это не Хават".
- Теперь я знаю, что ты хранишь верность моему герцогу, - сказала она. - Поэтому я готова простить тебе свою обиду.
- А есть ли что прощать, госпожа?
Джессика нахмурилась, размышляя: "Может сказать ему о моем главном козыре? О дочери герцога, которую я вот уже несколько недель ношу под сердцем? Нет! Сам Лето еще не знает об этом. Это только осложнит его жизнь, рассеет его внимание в то время, когда он должен сосредоточить все свои силы на борьбе за наши жизни. Еще не пришло время об этом говорить".
- Знающий правду разрешил бы этот наш спор, - примирительно произнесла она, - но у нас нет такого Человека.
- Как скажете. У нас нет человека, знающего правду.
- Зато среди нас есть предатель! - воскликнула она. - Я изучила наших людей с огромным вниманием. Кто это может быть? Не Гурни и, конечно, не Дункан. Их лейтенанты недостаточно опытны, чтобы решать серьезные дела. Это не ты, Зуфир. Это не может быть Пол. Я знаю, что это не я. Остается доктор Уйе. Следует ли мне позвать его и устроить ему испытание?
- Это напрасный труд, - сказал Хават. - Он воспитан Высшим колледжем, это я знаю наверняка.