Барон смотрел в будущее. Придет день, и Харконнен станет императором. Не он сам, и не его прямой потомок, но Харконнен! Не Раббан, которого он сейчас вызвал, но младший брат Раббана - юный Фейд-Раус. В мальчике была проницательность, которая так понравилась барону, и... жестокость.
"Чудесный мальчик, - думал барон. - Через год ему исполнится семнадцать и можно будет видеть, явится ли он тем звеном, которое должно завоевать трон для Харконненов".
- Мой господин, барон...
В дверях спальни стоял коренастый, толстый человек с крупными чертами лица. Близко посаженные глаза и округлые плечи выдавали Харконнена. Его полнота еще не была обрюзгшей, но было очевидно, что недалек тот день, когда ему придется воспользоваться портативным суспензором, чтобы легче было поддерживать свой вес.
"Основательный ум, - подумал барон. - Мой племянничек, конечно, не ментат, не Питер де Вриз, но, возможно, нечто более ценное для моих целей. Если я дам ему свободу в их выполнении, то он все сметет на своем пути. О, как его будут здесь ненавидеть!"
- Дорогой мой Раббан, - сказал барон. Он убрал защитное поле у двери, но намеренно оставил собственное, работающее на полную мощность, зная, что его свечение будет видно под глоуглобом над его кроватью.
- Вы меня звали? - Раббан шагнул в комнату, метнул взгляд на отталкиваемый защитным полем воздух, поискал суспензорный стул и не нашел его. "Проклятый старик намеренно убрал все стулья, чтобы заставить посетителей стоять", - подумал он.
- Встань поближе, чтобы я мог тебя хорошо видеть, - сказал барон.
Раббан сделал несколько шагов вперед.
- Атридесы мертвы, - сказал барон. - Последние из них умерли. Вот почему я вызвал тебя. Планета снова твоя.
Раббан поморгал глазами:
- Но я думал, что вы собираетесь позволить Питеру де Вризу...
- Питер тоже мертв.
- Питер?
- Питер.
Барон снова включил защитное поле у двери, сделав его непроницаемым для любого вида энергии.
- В конце концов вы устали от него? - спросил Раббан.
В изолированной от энергии комнате голос Раббана звучал плоско и невыразительно.
- Я кое-что скажу тебе, раз уж ты сам начал, - пробасил барон. - Ты хочешь представить дело так, словно я отмахнулся от Питера, как от пустяка. - Он щелкнул толстыми пальцами. - Вот так, да? Я не настолько глуп, племянничек Если ты еще раз позволишь себе глупые намеки, То пеняй на себя.
В глазах Раббана мелькнул страх Ему было известно, как далеко могут простираться действия барона против семьи Дело редко доходило до насильственной смерти, если только выгода от этого не была достаточно велика. Но наказания были весьма жестокими.
- Простите меня, мой господин, - с показным смирением сказал Раббан, опуская глаза вниз, чтобы скрыть злость.
- Ты искренен со мною, Раббан?
Раббан продолжал смотреть в пол.
