Воздух и Свет создают панорамы, Замки из туч, минареты и храмы, Роскошь невиданных нами столиц, Взоры мгновением созданных лиц.
Все, что непрочно, что зыбко, мгновенно, Что красотою своей незабвенно, Слово без слова, признания глаз Чарами Воздуха вложены в нас.
Чарами Воздуха буйствуют громы После удушливо-знойной истомы, Радуга свой воздвигает дворец, Арка завета и сказка сердец.
Воздух прекрасен как гул урагана, Рокот небесно-военного стана, Воздух прекрасен в шуршаньи листка, В ряби чуть видимой струй ручейка.
4
В серебристых пузырьках Он скрывается в реках, Там, на дне, В глубине, Под водою в тростниках.
Их лягушка колыхнет, Или окунь промелькнет, Глаз да глаз, Тут сейчас Наступает их черед.
Пузырьки из серебра Вдруг поймут, что – их пора, Буль – буль – буль, Каждый – нуль, Но на миг живет игра.
5
А веют, млеют, и лелеют Едва расцветшие цветки, В пространстве светлом нежно сеют Их пыль, их страсть, и лепестки.
И сонно, близко отдаленно Струной чуть слышною звенят, Пожить мгновение влюбленно, И незаметно умереть.
Отделить чуть заметную прядь В золотистом богатстве волос, И играть ей, ласкать, и играть, Чтобы Солнце в ней ярко зажглось, — Чтоб глаза, не узнавши о том, Засветились, расширив зрачок, Потому что пленительным сном Овевает мечту ветерок, — И, внезапно усилив себя, Пронестись и примчать аромат, Чтобы дрогнуло сердце, любя, И зажегся влюбленностью взгляд, — Чтобы ту золотистую прядь Кто-то радостный вдруг увидал, И скорее бы стал целовать, И душою бы весь трепетал.
6
Воздух, Ветер, я ликую, Я свершаю твой завет, Жизнь лелея молодую,
Всем сердцам даю свой свет. Ветер, Воздух, я ликую!
Но скажи мне. Воздух, ты Ведь лелеешь все цветы?
Ты – их жизнь, и я колдую. Я проведал: Воздух наш, Как душа цветочных чаш, Знает тайну мировую!
7
Наш Воздух только часть безбрежного Эфира, В котором носятся бессмертные миры. Он круговой шатер, покров земного мира, Где Духи Времени сбираются для пира, И ткут калейдоскоп сверкающей игры.
Равнины, пропасти, высоты, и обрывы, По чьей поверхности проходят облака, Многообразия живые переливы, Руна заветного скользящие извивы, Вслед за которыми мечта плывет века.
В долинах Воздуха есть призраки-травинки, Взрастают, тают в нем, в единый миг, цветы, Как пчелы, кружатся в нем белые снежинки, Путями фейными проходят паутинки, И водопад лучей струится с высоты
Несутся с бешенством свирепые циклоны, Разгульной вольницей ликует взрыв громов, И в неурочный час гудят на башнях звоны, Но после быстрых гроз так изумрудны склоны Под детским лепетом апрельских ветерков
Чертогом радости и мировых слияний Сверкает радуга из тысячи тонов, И в душах временных тот праздник обаянии Намеком говорит, что в тысячах влияний Победно царствуют лишь семь первооснов.
От предрассветной мглы до яркого заката, От белизны снегов до кактусов и роз, Пространство Воздуха ликующе-богато Напевом красочным, гипнозом аромата, Многослиянностью, в которой все сошлось.
Когда под шелесты влюбляющего Мая Белеют ландыши и светит углем мак, Волна цветочных душ проносится, мечтая, И Воздух, пьяностью два пола сочетая, Велит им вместе быть – нежней, тесней – вот так.
Он изменяется, переливает краски, Перебирает их, в игре неистощим, И незабудки спят, как глазки детской сказки, И арум яростен, как кровь и крик развязки, И Жизнь идет, зовет, и все плывет как дым.
В Июльских Празднествах, когда жнецы и жницы Дают безумствовать сверканиям серпа, Тревожны в Воздухе перед отлетом птицы, И говорят в ночах одна с другой зарницы Над странным знаменьем тяжелого снопа.
Сжигают молнии – но неустанны руки, Сгорают здания – но вновь мечта растет, Кривою линией стенаний ходят муки, Но тонут в Воздухе все возгласы, все звуки, И снова – первый день, и снова – начат счет.
Всего таинственней незримость параллелей, Передаваемость, сны в снах – и снова сны, Дух невещественный вещественных веселий, Ответность марева, в душе – напев свирелей, Отображенья стран и звуковой волны.
В душе ли грезящих, где встала мысль впервые, Иль в кругозорностях, где склеп Небес так синь, В прекрасной разности, они всегда живые, Созданья Воздуха, те волны звуковые, И краски зыбкие, и тайный храм святынь.
О, Воздух жизненный! Прозрачность круговая! Он должен вольным быть Когда ж его замкнут, В нем дышит скрытый гнев, встает отрава злая, И, тяжесть мертвую на душу налагая, Кошмары цепкие невидимо растут.
Но хоть велик шатер любого полумира, Хранилище – покров двух наших полусфер, Наш Воздух лишь намек на пропасти Эфира, Где нерассказанность совсем иного мира, Неполовинного, вне гор и вне пещер.
О, светоносное великое Пространство, Где мысли чудится всходящая стезя, Всегда одетая в созвездные убранства, — В тебе миров и снов бездонно постоянство, Никем не считанных, и их считать нельзя.
Начало и конец всех мысленных явлений, Воздушный Океан эфирных синих вод, Ты Солнце нам даешь над сумраком томлений, И красные цветы в пожарах преступлений, И в зеркале морей повторный Небосвод.