В высь изверженные дымы Застилали свет зари. Был театр окутан мглою. Ждали новой пантомимы, Над вечернею толпою Зажигались фонари.
Лица плыли и сменились, Утонули в темной массе Прибывающей толпы. Сквозь туман лучи дробились, И мерцали в дальней кассе Золоченые гербы.
Гулкий город, полный дрожи, Вырастал у входа в зал. Звуки бешено ломились... Но, взлетая к двери ложи, Рокот смутно замирал, Где поклонники толпились...
В темном зале свет заемный Мог мерцать и отдохнуть. В ложе – вещая сибилла, Облачась в убор нескромный, Черный веер распустила, Черным шелком оттенила Бледно-матовую грудь.
Лишь в глазах таился вызов, Но в глаза вливался мрак... И от лож до темной сцены, С позолоченных карнизов, Отраженный, переменный — Свет мерцал в глазах зевак...
Я покину сон угрюмый, Буду первый пред толпой: Взору смерти – взор ответный! Ты пьяна вечерней думой, Ты на очереди смертной: Встану в очередь с тобой!
