Я сегодня нашел свои старые краски. Как часто взгляд на забытый предмет Возвращает все обаянье ускользнувших лет! Я сегодня нашел мои детские краски... И странный отрок незванно ко мне вошел И против меня уверенно сел за стол, Достал, торопясь, тяжелую тетрадь... Я ее не мог не узнать: То были мои забытые, детские сказки!
Тогда я с ним заговорил; он вздрогнул, посмотрел (Меня не видел он, – я был для него привиденьем), Но через миг смущенья он собой овладел И ждал, что будет, с простым удивленьем. Я сказал: «Послушай! я тебя узнаю. Ты – это я, я – это ты, лет через десять...» Он засмеялся и прервал: «Я шуток не люблю! Я знаю лишь то, что можно измерить и взвесить. Ты – обман слуха, не верю в действительность твою!»
С некоторым гневом, с невольной печалью Я возразил: «О глупый! тебе пятнадцать лет. Года через три ты будешь бредить безвестной далью, Любить непонятное, стремиться к тому, чего нет. Вселенная жива лишь духом единым и чистым, Материя – призрак, наше знание – сон...» О боже, как искренно надо мной рассмеялся он, И я вспомнил, что был матерьялистом и позитивистом.
И он мне ответил: «О, устарелые бредни! Я не верю в дух и не хожу к обедне! Кто мыслит, пусть честно служит науке! Наука – голова, а искусство – руки!» «Безумец! – воскликнул я, – знай, что ты будешь верить! Будешь молиться и плакать пред Знаком креста, Любить лишь то, где светит живая мечта, И все проклянешь, что можно весить и мерить!»
«Не думаю, – возразил он, – мне ясна моя цель. Я, наверно, не стану петь цветы, подобно Фету. Я люблю точное знание, презираю свирель, Огюст Конт навсегда указал дорогу поэту!» «Но, друг, – я промолвил, – такой ли теперь час? От заблуждений стремятся все к новому свету! Тебе ли вновь повторять, что сказано тысячу раз! Пойми тайны души! стань кудесником, магом...» «Ну, нет, – он вскричал, – я не хочу остаться за флагом!»
«Что за выражения! ах да! ты любишь спорт... Все подобное надо оставить! стыдись, будь же горд!» «Я – горд, – он воскликнул, – свое значенье я знаю. Выступаю смело, не уступлю в борьбе! Куда б ни пришел я, даже если б к тебе, — Приду по венкам! – я их во мгле различаю!»
И ему возразил я печально и строго: «Путь далек от тебя ко мне, Много надежд погибнет угрюмой дорогой, Из упований уступишь ты много! ах, много! О, прошлое! О, юность! кто не молился весне!»
И он мне: «Нет! Что решено, то неизменно!» Не уступлю ничего! пойду своим путем! Жаловаться позорно, раскаянье презренно, Дважды жалок тот, кто плачет о былом!»
Он стоял предо мной, и уверен и смел, Он не видел меня, хоть на меня он смотрел, А если б увидел, ответил презреньем, Я – утомленный, я – измененный, я – уступивший судьбе, Вот я пришел к нему; вот я пришел к себе! — В вечерний час пришел роковым привиденьем...
И медленно, медленно образ погас, И годы надвинулись, как знакомые маски. Часы на стене спокойно пробили час»... Я придвинул к себе мои старые, детские краски.
