Древний замок мой весь золотой и мраморный, В нем покои из серебряных зеркал; Зал один всегда закрыт портьерой траурной... В новолуние вхожу я в этот зал.
В этот день с утра все в замке словно вымерло, Голос не раздастся, и не видно слуг, И один в моей капелле, без пресвитера, Я творю молитвы, – с ужасом сам-друг.
Вечер настает. Уверенным лунатиком Прохожу во мраке по глухим коврам, И гордятся втайне молодым соратником Темные портреты предков по стенам.
Ключ заветный, в двери черной, стонет радостно, С тихим шелестом спадает черный флер, И до утра мрак и тишь над тайной яростной, Мрак и тишь до утра кроют мой позор.
При лучах рассвета, снова побежденный, я Выхожу – бессилен, – бледен и в крови, Видны через дверь лампады, мной зажженные, Но портреты старые твердят: живи!
И живу, опять томлюсь до новолуния, И опять иду на непосильный бой. Скоро ль в зале том, где скрылся накануне я, Буду я простерт поутру – не живой?
