Гретхен, Гретхен, в темной нише Храма ты преклонена. Гул органа слышен свыше, — Голос: «Здесь ты не одна!» Гретхен, Гретхен! светлый гений! Тайну страшную храня, В час томлений, в час молений Позабудь, в слезах, меня...
Что я могу, – напрасно рвущий Оковы грозных, прошлых лет, Вторичной жизнию живущий И давший Дьяволу обет?
Что я могу, – узнавший тайны Души, и смерти, и всего, Отвергший этот мир случайный, Проклявший бога своего?
Одним своим прикосновеньем Я опалил твой детский лик; Я ядовитым дуновеньем К цветку твоей души приник.
Я простираю руки с лаской, — Но в ласке затаен позор; Свое лицо скрываю маской, — Горит под ней надменный взор.
Я к свету за тобой дерзаю, — Рука, как камень, тяжела, И мы с тобой летим не к раю, Но в бездну, где тоска и мгла.
Хочу бежать, – но неизбежно Влекусь к тебе, к магниту сталь; Хочу молить с тревогой нежной, Но смертный зов моя печаль.
Я – ужас, я – позор, я – гибель, Твоих святынь заветных тать! Но, в миг паденья, снежной глыбе ль Свое стремленье задержать!
Гретхен, Гретхен! в темной нише Храма ты преклонена. Слышишь божий голос свыше: «Ты навек осуждена!»
Гретхен, Гретхен! светлый гений! Встала ты в лучах из тьмы! Но за мной клубились тени, — И во мраке оба мы!
