По широкому простору предвечерней синевы Засияли, заблистали начертания созвездий, И росинки задрожали по извилинам травы Под зелеными огнями на задвинутом разъезде.
Ты мелькнула, проскользнула, подошла и замерла... И я видел, в полусвете, ослепительном и белом, Как тревожно, осторожно ты поникла и легла На протянутые рельсы странно вытянутым телом.
Все дышало, опьянялось наступлением весны Под магическим мерцаньем углубленного простора, Но роптанье нарушало неподвижность тишины, И зловеще возвышались разветвленья семафора.
И вонзался, и впивался неисчисленностью жал, Доходя из отдаленья, ровно-вымеренный грохот, Словно где-то, в океане, океан зарокотал, Словно демоны сдавили свой невыдержанный хохот.
И два глаза, вырастая, словно молнии, прожгли, И два глаза словно душу перерезали с разбега... А Медведица сияла, непорочная, вдали, И травинок трепетала опьянительная нега.
