Генрих Гейне. Михель после Марта.

 
Немецкий Михель был с давних пор
Байбак, не склонный к проказам,
Но Март и в нем разжег задор:
Он стал выказывать разум.

 

 
Каких он чувств явил порыв,
Наш белокурый приятель!
Кричал, приличия забыв,
Что каждый князь — предатель.

 

 
И музыку волшебных саг
Уже я слышал всюду.
Я, как глупец, попал впросак,
Почти поверив чуду.

 

 
Но ожил старый сброд, а с ним
И старонемецкие флаги.
Пред черно-красно-золотым
Умолкли волшебные саги.

 

 
Я знал эти краски, я видел не раз
Предвестья подобного рода.
Я угадал твой смертный час,
Немецкая свобода!

 

 
Я видел героев минувших лет,
Арндта и дядю Яна^[30].
Они из могил выходили на свет,
Чтоб драться за кайзера рьяно.

 

 
Я увидал всех буршей^[31] вновь,
Безусых любителей рома,
Готовых, чтоб кайзер узнал их любовь,
Пойти на все, до погрома.

 

 
Попы, дипломаты (всякий хлам),
Адепты^[32] римского права, —
Творила единенья храм
Преступная орава.

 

 
А Михель пустил и свист и храп
И скоро, с блаженной харей,
Опять проснулся, как преданный раб
Тридцати четырех государей^[33].