Где бьет волна о брег высокой, Где дикий памятник небрежно положен, В сырой земле и в яме неглубокой — Там спит герой, друзья! – Наполеон!.. Вещают так: и камень одинокой, И дуб возвышенный, и волн прибрежных стон!..
Но вот полночь свинцовый свой покров По сводам неба распустила, И влагу дремлющих валов С могилой тихою Диана осребрила. Над ней сюда пришел мечтать Певец возвышенный, но юный; Воспоминания стараясь пробуждать, Он арфу взял, запел, ударил в струны…
«Не ты ли, островок уединенный, Свидетелем был чистых дней Героя дивного? Не здесь ли звук мечей Гремел, носился глас его священный? Нет! рок хотел отсюда удалить И честолюбие, и кровь, и гул военный; А твой удел благословенный: Принять изгнанника и прах его хранить!
«Зачем он так за славою гонялся? Для чести счастье презирал? С невинными народами сражался? И скипетром стальным короны разбивал? Зачем шутил граждан спокойных кровью, Презрел и дружбой и любовью И пред творцом не трепетал?..
«Ему, погибельно войною принужденный, Почти весь свет кричал: ура! При визге бурного ядра Уже он был готов – но… воин дерзновенный!.. Творец смешал неколебимый ум, Ты побежден московскими стенами… Бежал!.. и скрыл за дальними морями Следы печальные твоих высоких дум. . . . . . . . . . . . . . . .
«Огнем снедаем угрызений, Ты здесь безвременно погас: Покоен ты; и в тихий утра час, Как над тобой порхнет зефир весенний, Безвестный гость, дубравный соловей, Порою издает томительные звуки, В них слышны: слава прежних дней, И голос нег, и голос муки!..
«Когда уже едва свет дневный отражен Кристальною играющей волною И гаснет день: усталою стопою Идет рыбак брегов на тихий склон, Несведущий, безмолвно попирает, Таща изорванную сеть, Ту землю, где твой прах забытый истлевает, Не перестав простую песню петь…» . . . . . . . . . . . . . . .
Вдруг!.. ветерок… луна за тучи забежала… Умолк певец. Струится в жилах хлад; Он тайным ужасом объят… И струны лопнули… и тень ему предстала. «Умолкни, о певец! – спеши отсюда прочь, — С хвалой иль язвою упрека: Мне всё равно; в могиле вечно ночь. Там нет ни почестей, ни счастия, ни рока! Пускай историю страстей И дел моих хранят далекие потомки: Я презрю песнопенья громки; — Я выше и похвал, и славы, и людей!..»
