Николай Некрасов. Размышления у парадного подъезда

   Вот парадный подъезд.
   По торжественным дням,
   Одержимый холопским недугом,
   Целый город с каким-то испугом
   Подъезжает к заветным дверям;
   Записав свое имя и званье,
   Разъезжаются гости домой,
   Так глубоко довольны собой,
   Что подумаешь – в том их призванье!
   А в обычные дни этот пышный подъезд
   Осаждают убогие лица:
   Прожектеры, искатели мест,
   И преклонный старик, и вдовица.
   От него и к нему то и знай по утрам
   Всё курьеры с бумагами скачут.
   Возвращаясь, иной напевает "трам-трам ",
   А иные просители плачут.
   Раз я видел, сюда мужики подошли,
   Деревенские русские люди,
   Помолились на церковь и стали вдали,
   Свесив русые головы к груди;
   Показался швейцар ."Допусти",- говорят
   С выраженьем надежды и муки.
   Он гостей оглядел: некрасивы на взгляд!
   Загорелые лица и руки,
   Армячишка худой на плечах.
   По котомке на спинах согнутых,
   Крест на шее и кровь на ногах,
   В самодельные лапти обутых
   (Знать, брели-то долгонько они
   Из каких-нибудь дальних губерний).
   Кто-то крикнул швейцару: "Гони!
   Наш не любит оборванной черни!"
   И захлопнулась дверь. Постояв,
   Развязали кошли пилигримы,
   Но швейцар не пустил, скудной лепты не взяв,
   И пошли они, солнцем палимы,
   Повторяя: "Суди его бог!",
   Разводя безнадежно руками,
   И, покуда я видеть их мог,
   С непокрытыми шли головами…
 
   А владелец роскошных палат
   Еще сном был глубоким объят…
   Ты, считающий жизнью завидною
   Упоение лестью бесстыдною,
   Волокитство, обжорство, игру,
   Пробудись! Есть еще наслаждение:
   Вороти их! в тебе их спасение!
   Но счастливые глухи к добру…
 
   Не страшат тебя громы небесные,
   А земные ты держишь в руках,
   И несут эти люди безвестные
   Неисходное горе в сердцах.
 
   Что тебе эта скорбь вопиющая,
   Что тебе этот бедный народ?
   Вечным праздником быстро бегущая
   Жизнь очнуться тебе не дает.
   И к чему? Щелкоперов забавою
   Ты народное благо зовешь;
   Без него проживешь ты со славою
   И со славой умрешь!
   Безмятежней аркадской идиллии
   Закатятся преклонные дни.
   Под пленительным небом Сицилии,
   В благовонной древесной тени,
   Созерцая, как солнце пурпурное
   Погружается в море лазурное,
   Полосами его золотя, -
   Убаюканный ласковым пением
   Средиземной волны, – как дитя
   Ты уснешь, окружен попечением
   Дорогой и любимой семьи
   (Ждущей смерти твоей с нетерпением);
   Привезут к нам останки твои,
   Чтоб почтить похоронною тризною,
   И сойдешь ты в могилу… герой,
   Втихомолку проклятый отчизною,
   Возвеличенный громкой хвалой!..
 
   Впрочем, что ж мы такую особу
   Беспокоим для мелких людей?
   Не на них ли нам выместить злобу? -
   Безопасней… Еще веселей
   В чем-нибудь приискать утешенье…
   Не беда, что потерпит мужик:
   Так ведущее нас провиденье
   Указало… да он же привык!
   За заставой, в харчевне убогой
   Всё пропьют бедняки до рубля
   И пойдут, побираясь дорогой,
   И застонут… Родная земля!
   Назови мне такую обитель,
   Я такого угла не видал,
   Где бы сеятель твой и хранитель,
   Где бы русский мужик не стонал?
   Стонет он по полям, по дорогам,
   Стонет он по тюрьмам, по острогам,
   В рудниках, на железной цепи;
   Стонет он под овином, под стогом,
   Под телегой, ночуя в степи;
   Стонет в собственном бедном домишке,
   Свету божьего солнца не рад;
   Стонет в каждом глухом городишке,
   У подъезда судов и палат.
   Выдь на Волгу: чей стон раздается
   Над великою русской рекой?
   Этот стон у нас песней зовется -
   То бурлаки идут бечевой!..
   Волга! Волга!.. Весной многоводной
   Ты не так заливаешь поля,
   Как великою скорбью народной
   Переполнилась наша земля, -
   Где народ, там и стон… Эх, сердечный!
   Что же значит твой стон бесконечный?
   Ты проснешься ль, исполненный сил,
   Иль, судеб повинуясь закону,
   Всё, что мог, ты уже совершил, -
   Создал песню, подобную стону,
   И духовно навеки почил?..
 
   1858