Его разбудил легкий удар по плечу. Слабо было прикосновение, но Дункан вскочил, вспомнив о той обязанности, которую он возложил на себя в начале ночи.
— Кто идет? — спросил майор, нащупывая саблю.
— Друг, — ответил тихий голос Чингачгука, и, указав на луну, которая струила свой мягкий свет сквозь листву деревьев, он прибавил на своем ломаном английском языке:
— Луна взошла. Форт белого человека еще далеко-далеко. Пора идти, теперь сон смыкает оба глаза француза.
— Да-да, ты прав. Позови своих друзей, взнуздай лошадей, а я разбужу моих спутниц.
— Мы уже проснулись, Дункан, — прозвучал из блокгауза серебристый голосок Алисы, — и после такого сладкого сна готовы ехать, но вы не спали в течение всей этой долгой ночи, да еще после такого дня, который длился, кажется, целую жизнь. И все ради нас!
— Скажите лучше, что я собирался не спать, но глаза мне изменили…
— Нет, Дункан, не отнекивайтесь, — с улыбкой прервала его Алиса, выходя из тени блокгауза на площадку, залитую лунным светом. — Нельзя ли нам еще немного побыть здесь, чтобы и вы отдохнули? Ведь вы так нуждаетесь в этом! Мы с Корой охотно будем караулить, а вы и все остальные храбрецы ложитесь и отдыхайте.
— Если бы стыд мог излечить меня от сонливости, я никогда больше не сомкнул бы глаз, — ответил молодой человек, чувствуя себя очень неловко и боясь насмешки. — После того как я необдуманными действиями вовлек вас в опасность, у меня не хватает сил сторожить ваш сон, как это следовало бы делать солдату…
Его слова были прерваны глухим восклицанием Чингачгука. В то же время фигура Ункаса приняла позу, выражавшую напряженное внимание.
— Сюда идет враг, и могикане слышат это, — прошептал Соколиный Глаз, проснувшись, как и все остальные. — Они чуют опасность в воздухе.
— Сохрани бог! — произнес Хейворд. — Мы видели уже достаточно кровопролитий.
Тем не менее он схватил ружье и выступил вперед.
— Здесь бродит какой-нибудь лесной зверь, — шепотом сказал он, когда его слух уловил тихие и, по-видимому, отдаленные звуки, встревожившие могикан.
— Тсс! — отозвался внимательный разведчик. — Это не зверь, а человек. Хотя я слеп и глух по сравнению с индейцами, но теперь даже я различаю шаги человека. Убежавший от нас гурон, вероятно, наткнулся на один из передовых отрядов Монкальма, и французы напали на наш след. Мне и самому не хотелось бы снова проливать в этом месте человеческую кровь, — прибавил он, тревожно оглядывая смутные очертания блокгауза, — но что суждено, то и будет. Введите лошадей в блокгауз. Ты, Ункас, и вы, друзья, спрячьтесь туда же. Как ни ветхи и ни жалки эти стены, они все же послужат прикрытием — в них уже раздавались ружейные выстрелы.
Его желание было исполнено. Могикане ввели в полуразвалившийся блокгауз нарраганзетов; все путешественники в полном молчании вошли туда же. Звуки приближающихся шагов слышались до того ясно, что всякие сомнения исчезли. Скоро раздались и голоса. Люди перекликались на индейском наречии, и Соколиный Глаз шепотом сказал Хейворду, что они говорят на языке гуронов.
Когда дикари дошли до того места, на котором лошади свернули в чащу, окружавшую блокгауз, они, по-видимому, потеряли след.
