— Провинция Вандея опустошена республиканскими войсками, и сотни ее жителей расстреляны за свою преданность монархии. Вандея находится на юго-западе Франции и до сих пор хранит верность Бурбонам. Я думаю, мосье Лекуа знает эти места и мог бы описать их подробнее.
— Non, поп, поп, mon cher ami! [Note46 - — Нет, нет, нет, дорогой друг! (франц.)]
— сдавленным голосом возразил француз, говоря очень быстро и умоляюще подняв правую руку, а левой заслоняя глаза.
— За последнее время произошло много сражений, — продолжал Мармадьюк, — и эти одержимые республиканцы чересчур уж часто побеждают. Однако, признаюсь, я нисколько не жалею, что они отняли Тулон у англичан, ибо этот город по праву принадлежит французам.
— О, эти англичане! — воскликнул мосье Лекуа, вскакивая на ноги и отчаянно размахивая обеими руками.
Затем он принялся бегать по залу, что-то бессвязно выкрикивая, и наконец, не выдержав бури противоречивых чувств, выскочил на улицу — посетители трактира видели через окно, как он бредет по снегу к своей лавчонке, то и дело вскидывая руки, словно стараясь достать до луны.
Уход мосье Лекуа не вызвал никакого удивления, потому что обитатели поселка давно уже привыкли к его выходкам. Только майор Гартман в первый раз за этот вечер громко расхохотался и воскликнул, поднимая кружку с пивом:
— Этот француз сошел с ума! Ему незатшем пить, он пьян от ратости.
— Французы хорошие солдаты, — заметил капитан Холлистер. — Они нам сильно помогли под Йорктауном. И хоть я мало понимаю в действиях целой армии, а все же скажу, что наш главнокомандующий не смог бы разбить Корнуоллиса [Note47 - Корнуоллис Чарльз (1738 — 1805) — английский генерал, сдавший в 1781 году американо-французским войскам город Йорктаун. Этим поражением англичан фактически закончилась Война за независимость.] без их поддержки.
— Ты правду говоришь, сержант, — вмешалась его жена. — Вот бы ты ее всегда так говорил! Французы были молодцы как на подбор. Помню, раз ты ушел с полком вперед, а я остановила тележку, и тут мимо прошла их рота. Ну, я и напоила их всласть. И они мне заплатили? Еще бы! И все полновесными кронами, а не какими-нибудь там чертовыми бумажками, на которые и купить-то ничего нельзя было. Господи, прости меня и помилуй, что я ругаюсь и говорю о таких суетных делах, да только французы платили хорошим серебром, да и торговать с ними выгодно было — всегда оставят стакан недопитым. Ну, а что может быть лучше для торговли, судья, коли платят хорошо и покупатель не больно разборчивый?
— Ну конечно, миссис Холлистер, — согласился Мармадьюк. — Но где же Ричард? Не успел он сесть, как снова куда-то убежал и так долго не возвращается, что я начинаю побаиваться, не замерз ли он.
— Этого бояться нечего, братец Дьюк! — раздался голос самого мистера Джонса. — Когда дело в руках кипит, то человеку не страшны морозы и посильнее тех, какие бывают в наших горах. Бетти, когда мы шли из церкви, твой муж сказал мне, что у ваших свиней началась чесотка. Я сходил на них посмотреть и убедился, что так оно и есть. Доктор, я зашел к вашему ученику и велел ему отвесить мне фунт разных солей, чтобы подмешать им в пойло. Бьюсь об заклад на седло оленя против серой белки, что через неделю с них все как рукой снимет. А теперь, миссис Холлистер, в самый раз было бы выпить кружечку горячего флипа.
— Я так и знала, что вы его спросите, — ответила трактирщица. — Все уже готово, только подогреть осталось. Сержант, душечка, вынь-ка прут из огня.., нет, нет, тот, что подальше, а то этот еще черный… Да, да, этот. Вот видишь, красный, как вишенка!
