— Исчезают? Окуни? — воскликнул шериф. — Ну, Дьюк, если это ты называешь исчезновением, то уж не знаю, чего тебе еще надо! Ты только посмотри: тут ведь наберется добрая тысяча первосортных окуней, сотни других порядочных рыб и еще всякой мелочи без счета. Но ты вот всегда так: сперва тебе жаль, что рубят много деревьев, потом — что истребляют много оленей, потом жалеешь сахарные клены, и так далее, без конца. То ты говоришь, что надо бы провести по всей округе каналы, — и это там, где через каждые полмили река или озеро,
— и все только потому, что вода течет не в тех направлениях, в каких тебе угодно; а то начинаешь поговаривать о каких-то там угольных копях, хотя всякий обладающий хорошим зрением, как, например, я, отлично видит, что вокруг сколько угодно бесплатного топлива — столько, что им можно лет пятьдесят отапливать весь Лондон. Ты как полагаешь, Бенджамен, прав я или нет?
— Да как вам сказать, сквайр, — отозвался Бенджамен. — Лондон не так уж мал. Если его вытянуть в одну линию, вон как тот поселок на берету реки, то он, пожалуй, закроет все озеро. Хотя, должен заметить, наш лес очень пригодился бы лондонцам, ведь они жгут, почитай, один уголь…
— Кстати об угле, судья Темпл, — прервал Бенджамена шериф. — Мне надо сообщить тебе одну чрезвычайно важную новость. Но мы отложим этот разговор до завтра. Я знаю, ты собираешься ехать в восточную часть «патента» [Патент
— здесь: земельные владения, закрепленные за владельцем правительством.]. Я поеду вместе с тобой и по дороге покажу тебе одно место, где ты мог бы осуществить кое-какие твои проекты. Пока помолчим об этом, нас могут услышать. Но знай, Дьюк, сегодня мне открыли тайну, благодаря которой ты сможешь получить богатств больше, чем все то, что дают тебе все твои угодья, вместе взятые.
Мармадьюк засмеялся — он привык к таинственным «важным» сообщениям шерифа, а Ричард с видом оскорбленного достоинства и как бы сокрушаясь по поводу недостаточного доверия к нему судьи, занялся делом, в данный момент более важным.
Работа по вытягиванию невода потребовала немало сил, и теперь шериф распорядился, чтобы часть рыболовов занялась предварительной разборкой рыбы, а остальные под руководством Бенджамена подготовили бы невод, чтобы закинуть его в озеро вторично.
Глава 24
Упали за борт — страшно вспомнить, право, -
Три марсовых и боцман бравый!
Фолконер
Пока рыбаки готовились к дележу улова, Элизабет и ее подруга медленно прогуливались по берегу. Отойдя на расстояние, откуда не стало видно даже самых длинных и ярких языков пламени костра, девушки повернули обратно. Уже снова приближаясь к костру, они остановились полюбоваться живой и красочной картиной, которая четко вырисовывалась из густой, непроглядной тьмы, как будто целиком поглотившей весь остальной мир.
— Вот поистине сцена, достойная кисти художника! — воскликнула Элизабет.
— Обратите внимание, Луиза, каким восторгом сияет физиономия лесоруба: видите, он протягивает моему кузену особенно крупную рыбу. А как красиво лицо моего отца в свете костра! Он смотрит на всю эту огромную, беспорядочную груду добычи задумчиво и даже печально, будто и в самом деле думает сейчас о том, что за днем изобилия и расточительности последует день возмездия и расплаты. Прекрасный сюжет для картины, не правда ли, Луиза?
— Вы же знаете, мисс Темпл, я мало смыслю в подобных вещах.
— Зовите меня по имени, — прервала ее Элизабет. — Здесь не место и не время для формальностей.
— Хорошо, Элизабет, и если мне позволено выразить свое мнение, — начала Луиза робко, — то я полагаю, что эта сцена вполне могла бы послужить темой для картины. Керби рассматривает рыбу и совершенно поглощен этим занятием, его мысли только на нем и сосредоточены, — как отлично выражение его лица от выражения лица.., лица мистера Эдвардса. Я не могу определить его точно, но оно.., оно как-то… Вы понимаете, что я хочу сказать, дорогая Элизабет?
