Это и в самом деле являлось более серьезным преступлением, чем оскорбление действием. Интерес зрителей заметно возрос. Обвиняемого вновь по всем правилам «привлекли к суду», вновь потребовали ответа, виновен он или нет, и мистер Липпет попытался шепотом подсказать ему, как нужно говорить. Но некоторые выражения, стоявшие в обвинительном акте, задели за живое старого охотника, и он, забыв всякую осторожность, воскликнул:
— Все это бессовестная ложь, я не хотел проливать ничьей крови! Даже разбойники-ирокезы не осмелятся сказать мне в лицо, что я когда-либо жаждал человеческой крови. Я сражался как солдат, повинуясь богу и командиру, но я никогда не спускал курка ни на кого, кроме как на воина в открытом бою. Никто не скажет, что я хоть раз напал на спящего врага. Некоторые, я вижу, думают, что мы здесь в лесах совсем безбожники и что совести у нас нет!
— Не отвлекайтесь, Бампо, — сказал судья. — Вы поняли, в чем вас обвиняют? В том, что вы направили ружье на блюстителя порядка. Признаете вы себя виновным или нет?
Однако вспышка гнева у Натти Бампо уже прошла. С минуту он молчал, задумчиво облокотившись на барьер, потом вдруг поднял голову и рассмеялся своим беззвучным смехом, указывая на стоявшего среди зрителей лесоруба:
— Вы думаете, что Билли Керби стоял бы сейчас здесь, кабы я пустил в ход свое ружье?, — Значит, вы отрицаете свою вину, — сказал мистер Липпет, — вы заявляете, что невиновны?
— Ну понятно, — сказал Натти. — Билли-то знает, что я не спускал курка. Помнишь, Билли, ту индюшку прошлой зимой? Да, в нее попасть было не так-то просто. Но теперь я уже не тот, что был в молодости.
— Занесите в протокол: подсудимый не признает себя виновным, — сказал судья Темпл. Простодушие старого охотника произвело на него сильное впечатление.
Хайрема снова привели к присяге, и он дал показания по второму обвинению. Он уже понял, какую ошибку допустил при первом допросе, и теперь действовал осторожнее. Он изложил весьма толково и с поразительной для такого, как он, человека лаконичностью, свои подозрения относительно Натти Бампо, рассказал и обо всем, том, что засим последовало, — о своем заявлении по этому поводу судье, о получении ордера на обыск, о том, что Билли Керби принял присягу, — и особенно подчеркнул, что все было сделано строго по форме закона. Затем он описал, какой прием оказал Натти констеблю, утверждая, что охотник навел на Керби ружье в упор, угрожая пристрелить его, если тот попытается выполнить свой служебный долг. Все сказанное было подтверждено Джотемом, его отчет о событиях полностью совпал со всем тем, что сообщил магистрат. Мистер Липпет повел ловкий перекрестный допрос обоих свидетелей, но, после того как потратил на то немало времени, был вынужден, отчаявшись, бросить попытку добиться чего-либо в пользу своего подзащитного. Наконец прокурор потребовал, чтобы вызвали свидетеля Керби. Лесоруб дал очень сбивчивые показания, хотя было ясно, что он старается говорить только правду. Мистер Вандерскол пришел ему на помощь, задав ряд прямых вопросов.
— Свидетель Уильям Керби, документы подтверждают, что вы требовали допуска в дом охотника на законном основании. Почему же вы не вошли? Вас испугали ружье и угрозы?
— Ни вот настолечко я их не испугался, — ответил Билли, прищелкнув пальцами, — Грош мне цена, коли я стану бояться Кожаного Чулка.
