— Сдавайтесь! — крикнул капитан таким громовым голосом, что все вздрогнули, а подначальные ему войска, даже отступили на несколько шагов. — Сдавайтесь, Бенджамен Пенгиллен, иначе не ждите пощады!
— Да шут с ней, с вашей пощадой, — ответствовал Бенджамен, поднимаясь с бревна, на котором сидел, и, прищурившись, глянул в дуло пушечки, которую беглецы ночью заблаговременно втащили на гору и которая теперь служила средством обороны с внутренней стороны вала. — Послушай-ка, мистер, или, как вас там — капитан, хоть мне не больно верится, что вы хоть раз понюхали пороха и помахали саблей в настоящем бою, — чего это вы так орете, будто матросу на брамстеньге? И вы небось считаете, что у вас там в вашей писульке правильно записано мое имя? Да английский матрос никогда не пойдет в плавание, не имея про запас второго имени — на всякий случай, понимаете? Думаете, меня зовут Пенгиллен? Нет, так величали того джентльмена, на чьей земле я появился на свет. То был человек знатного рода, а уж этого никак нельзя сказать ни о ком из семьи Бенджамена Стабса.
— Передайте мне ордер на арест, я впишу туда «он же»! — завопил Хайрем, не вылезая, однако, из-за своего укрытия.
— Впишите в свой ордер «осел», и это про вас и будет сказано, мистер Дулитл! — крикнул Бенджамен, не отрывая взгляда от прицела фальконета.
— Сдавайся! Даю тебе минуту на размышление! — крикнул шериф. — Ах, Бенджамен, Бенджамен, не ожидал я от тебя такой неблагодарности!
— Слушайте, что я вам скажу, мистер Джонс, — заговорил Натти, который знал, как сильно влияние шерифа на его друга, и опасался этого. — Тот порох, что принесла мне девушка, взорвался, это верно, но у меня его в пещере столько, что хватит поднять на воздух всю скалу — ту самую, где вы сейчас стоите. Коли вы не оставите нас в покое, придется мне разнести в куски крышу над нашей головой.
— Я, как шериф, считаю, что вести дальнейшие переговоры с беглыми преступниками ниже моего достоинства! — заметил шериф своему приятелю.
И тут оба они ретировались с такой поспешностью, что капитан Холлистер принял это за сигнал к атаке.
— Штыки наперевес! Вперед! — гаркнул ветеран. Хотя осажденные и ждали этой команды, она все же застигла их несколько врасплох, а капитан Холлистер успел приблизиться к крепости с криками: «Смелей, ребятки! Если будут артачиться, не давайте им пощады!» При этом он так взмахнул саблей, что непременно разрубил бы стюарда надвое, если бы не своевременное вмешательство дула пушечки. Своей саблей капитан поднял его вверх, н как раз в этот критический момент Бенджамен подносил свою зажженную трубку к запалу
— в результате из жерла пушечки вылетело почти перпендикулярно вверх с полсотни ружейных пуль. Наука утверждает, что свинец удержаться в воздухе не может, и потому два фунта этого металла, описав в небе эллипс, возвратились на землю, прогремев в ветвях деревьев как раз над частью отряда, стоявшей позади капитана. Успех атаки солдат нерегулярного войска во многом зависит от того, в каком направлении их будут двигать с самого начала. В данном случае движение пошло вспять, и через какую-нибудь минуту после того, как прокатился пушечный выстрел, вся тяжесть атаки с левого фланга легла на единственную руку вояки Холлистера. От резкой отдачи своего орудия Бенджамен получил сильную контузию и некоторое время, ничего не сознавая, лежал, распростершись на земле. Воспользовавшись этим обстоятельством, капитан Холлистер вскарабкался на бастион перед пещерой и занял на нем позицию.
