Андреев Леонид. Иуда Искариот. Страница 38
Кто плачет в день великой мести, тот недостоин ее - знаешь ли ты это, Иуда? Не давай глазам твоим обманывать тебя, не давай сердцу твоему лгать, не заливай огня слезами. Иуда из Кариота!
Ученики Иисуса сидели в грустном молчании и прислушивались к тому, что делается снаружи дома. Еще была опасность, что месть врагов Иисуса не ограничится им одним, и все ждали вторжения стражи и, быть может, новых казней. Возле Иоанна, которому, как любимому ученику Иисуса, была особенно тяжела смерть его, сидели Мария Магдалина и Матфей и вполголоса утешали его. Мария, у которой лицо распухло от слез, тихо гладила рукою его пышные волнистые волосы, Матфей же наставительно говорил словами Соломона:
- Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города.
В это мгновение, громко хлопнув дверью, вошел Иуда Искариот. Все испуганно вскочили и вначале даже не поняли, кто это, а когда разглядели ненавистное лицо и рыжую бугроватую голову, то подняли крик. Петр же поднял обе руки и закричал:
- Уходи отсюда! Предатель! Уходи, иначе я убью тебя!
Но всмотрелись лучше в лицо и глаза Предателя и смолкли, испуганно шепча:
- Оставьте! Оставьте его! В него все лился сатана.
Выждав тишину, Иуда громко воскликнул:
- Радуйтесь, глаза Иуды из Кариота! Холодных убийц вы видели сейчас - и вот уже трусливые предатели пред вами! Где Иисус? Я вас спрашиваю: где Иисус?
Было что-то властное в хриплом голосе Искариота, и покорно ответил Фома:
- Ты же сам знаешь, Иуда, что учителя нашего вчера вечером распяли.
- Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь? Ты, любимый ученик, ты - камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?
- Что же могли мы сделать, посуди сам, - развел руками Фома.
- Ты это спрашиваешь, Фома? Так, так! - склонил голову набок Иуда из Кариота и вдруг гневно обрушился:
- Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идет и делает все. Он плачет, он кусается, он душит врага и кости ломает у него! Кто любит! Когда твой сын утопает, разве ты идешь в город и спрашиваешь прохожих: «Что мне делать? Мой сын утопает!» - а не бросаешься сам в воду и не тонешь рядом с сыном. Кто любит!
Петр хмуро ответил на неистовую речь Иуды:
- Я обнажил меч, но он сам сказал - не надо.
- Не надо? И ты послушался? - засмеялся Искариот. - Петр, Петр, разве можно его слушать! Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе!
- Кто не повинуется ему, тот идет в геенну огненную.
- Отчего же ты не пошел? Отчего ты не пошел, Петр? Геенна огненная - что такое геенна? Ну и пусть бы ты пошел - зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь!
- Молчи! - крикнул Иоанн, поднимаясь. - Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна!
- Разве есть прекрасная жертва, что ты говоришь, любимый ученик? Где жертва, там и палач, и предатели там! Жертва - это страдания для одного и позор для всех.
Ученики Иисуса сидели в грустном молчании и прислушивались к тому, что делается снаружи дома. Еще была опасность, что месть врагов Иисуса не ограничится им одним, и все ждали вторжения стражи и, быть может, новых казней. Возле Иоанна, которому, как любимому ученику Иисуса, была особенно тяжела смерть его, сидели Мария Магдалина и Матфей и вполголоса утешали его. Мария, у которой лицо распухло от слез, тихо гладила рукою его пышные волнистые волосы, Матфей же наставительно говорил словами Соломона:
- Долготерпеливый лучше храброго, и владеющий собою лучше завоевателя города.
В это мгновение, громко хлопнув дверью, вошел Иуда Искариот. Все испуганно вскочили и вначале даже не поняли, кто это, а когда разглядели ненавистное лицо и рыжую бугроватую голову, то подняли крик. Петр же поднял обе руки и закричал:
- Уходи отсюда! Предатель! Уходи, иначе я убью тебя!
Но всмотрелись лучше в лицо и глаза Предателя и смолкли, испуганно шепча:
- Оставьте! Оставьте его! В него все лился сатана.
Выждав тишину, Иуда громко воскликнул:
- Радуйтесь, глаза Иуды из Кариота! Холодных убийц вы видели сейчас - и вот уже трусливые предатели пред вами! Где Иисус? Я вас спрашиваю: где Иисус?
Было что-то властное в хриплом голосе Искариота, и покорно ответил Фома:
- Ты же сам знаешь, Иуда, что учителя нашего вчера вечером распяли.
- Как же вы позволили это? Где же была ваша любовь? Ты, любимый ученик, ты - камень, где были вы, когда на дереве распинали вашего друга?
- Что же могли мы сделать, посуди сам, - развел руками Фома.
- Ты это спрашиваешь, Фома? Так, так! - склонил голову набок Иуда из Кариота и вдруг гневно обрушился:
- Кто любит, тот не спрашивает, что делать! Он идет и делает все. Он плачет, он кусается, он душит врага и кости ломает у него! Кто любит! Когда твой сын утопает, разве ты идешь в город и спрашиваешь прохожих: «Что мне делать? Мой сын утопает!» - а не бросаешься сам в воду и не тонешь рядом с сыном. Кто любит!
Петр хмуро ответил на неистовую речь Иуды:
- Я обнажил меч, но он сам сказал - не надо.
- Не надо? И ты послушался? - засмеялся Искариот. - Петр, Петр, разве можно его слушать! Разве понимает он что-нибудь в людях, в борьбе!
- Кто не повинуется ему, тот идет в геенну огненную.
- Отчего же ты не пошел? Отчего ты не пошел, Петр? Геенна огненная - что такое геенна? Ну и пусть бы ты пошел - зачем тебе душа, если ты не смеешь бросить ее в огонь, когда захочешь!
- Молчи! - крикнул Иоанн, поднимаясь. - Он сам хотел этой жертвы. И жертва его прекрасна!
- Разве есть прекрасная жертва, что ты говоришь, любимый ученик? Где жертва, там и палач, и предатели там! Жертва - это страдания для одного и позор для всех.