Люди четырех измерений
I
– Удивительно они забавные! – сказала она, улыбаясь мечтательно и рассеянно.
Не зная, хвалит ли женщина в подобных случаях или порицает, я ответил, стараясь быть неопределенным:
– Совершенно верно. – Это частенько можно утверждать, не рискуя впасть в ошибку.
– Иногда они смешат меня.
– Это мило с их стороны, – осторожно заметил я, усиливаясь ее понять.
– Вы знаете, он – настоящий Отелло.
Так как до сих пор мы говорили о старике докторе, их домашнем враче, то я, удивленный этим странным его свойством, возразил:
– Никогда этого нельзя было подумать! Она вздохнула.
– Да. И ужасно сознавать, что ты в полной власти такого человека. Иногда я жалею, что вышла за него замуж. Я уверена, что у него голова расшиблена до сих пор.
– Ах, вы говорите о муже! Но ведь он… Она удивленно посмотрела на меня:
– Голова расшиблена не у мужа. Он ее сам расшиб.
– Упал, что ли?
– Да нет. Он ее расшиб этому молодому человеку. Так как последний раз разговор о молодых людях был у нас недели три тому назад, то «этот молодой человек», если она не называла так доктора, был, очевидно, для меня личностью совершенно неизвестной. Я беспомощно взглянул на нее и сказал:
– До тех пор, пока вы не разъясните причины несчастья с «молодым человеком», судьба этого незнакомца будет чужда моему сердцу.
– Ах, я и забыла, что вы не знаете этого случая! Недели три тому назад мы шли с ним из гостей, знаете, через сквер. А он сидел на скамейке, пока мы не попали на полосу электрического света. Бледный такой, черноволосый. Эти мужчины иногда бывают удивительно безрассудны. На мне тогда была большая черная шляпа, которая мне так к лицу, и от ходьбы я очень разрумянилась. Этот сумасброд внимательно посмотрел на меня и вдруг, вставши со скамьи, подходит к нам. Вы понимаете – я с мужем. Это сумасшествие. Молоденький такой. А муж, как я вам уже говорила, – настоящий Отелло. Подходит, берет мужа за рукав. «Позвольте, – говорит, – закурить». Александр выдергивает у него руку, быстрее молнии наклоняется к земле и каким-то кирпичом его по голове – трах! И молодой человек, как этот самый… сноп, – падает. Ужас!
– Неужели он его приревновал ни с того ни с сего?! Она пожала плечами.
– Я же вам говорю: они удивительно забавные!
II
Простившись с ней, я вышел из дому и на углу улицы столкнулся с мужем.
– Ба! Вот неожиданная встреча! Что это вы и глаз не кажете!
– И не покажусь, – пошутил я. – Говорят, вы кирпичами ломаете головы, как каленые орехи.
Он захохотал.
– Жена рассказала? Хорошо, что мне под руку кирпич подвернулся. А то – подумайте – у меня было тысячи полторы денег при себе, на жене бриллиантовые серьги…
Я отшатнулся от него:
– Но… при чем здесь серьги?
– Ведь он их с мясом мог. Сквер пустой и глушь отчаянная.
– Вы думаете, что это грабитель?
– Нет, атташе французского посольства! Подходит в глухом месте человек, просит закурить и хватает за руку – ясно, кажется.
Он обиженно замолчал.
– Так вы его… кирпичом?
– По голове. Не пискнул даже… Мы тоже эти дела понимаем.
Недоумевая, я простился и пошел дальше.
III
– За вами не поспеешь! – раздался сзади меня голос.
Я оглянулся и увидел своего приятеля, которого не видел недели три.
Вглядевшись в него, я всплеснул руками и не удержался от крика.
– Боже! Что с вами сделалось?!
– Сегодня только из больницы вышел; слаб еще.
– Но… ради Бога! Чем вы были больны?
Он слабо улыбнулся и спросил в свою очередь:
– Скажите, вы не слышали: в последние три недели в нашем городе не было побегов из дома умалишенных?
– Не знаю. А что?
– Ну… не было случаев нападения бежавшего сумасшедшего на мирных прохожих?
– Охота вам таким вздором интересоваться!.. Расскажите лучше о себе.
– Да что! Был я три недели между жизнью и смертью. До сих пор шрам.
Я схватил его за руку и с неожиданным интересом воскликнул:
– Вы говорите – шрам? Три недели назад? Не сидели ли вы тогда в сквере?
– Ну да. Вы, наверно, прочли в газете? Это самый нелепый случай моей жизни… Сижу я как-то теплым, тихим вечером в сквере. Лень, истома. Хочу закурить папиросу, – черт возьми! Нет спичек… Ну, думаю, будет проходить добрая душа – попрошу. Как раз минут через десять проходит господин с дамой. Ее я не рассмотрел: рожа, кажется. Но он курил. Подхожу, трогаю его самым вежливым образом за рукав: «Позвольте закурить». И – что же вы думаете! Этот бесноватый наклоняется к земле, поднимает что-то – и я, с разбитой головой, без памяти, лечу на землю. Подумать только, что эта несчастная беззащитная женщина шла с ним, даже не подозревая, вероятно, что это за птица.
Я посмотрел ему в глаза и строго спросил:
– Вы… действительно думаете, что имели дело с сумасшедшим?
– Я в этом уверен.
Через полтора часа я лихорадочно рылся в старых номерах местной газеты и наконец нашел, что мне требовалось.
Это была небольшая заметка в хронике происшествий: «Под парами алкоголя. – Вчера утром сторожами, убиравшими сквер, был замечен неизвестный молодой человек, оказавшийся по паспорту дворянином, который, будучи в сильном опьянении, упал на дорожке сквера так неудачно, что разбил себе о лежавший неподалеку кирпич голову. Горе несчастных родителей этого заблудшего молодого человека не поддается описанию…»
* * *
Я сейчас стою на соборной колокольне, смотрю на движущиеся по улице кучки серых людей, напоминающих муравьев, которые сходятся, расходятся, сталкиваются и опять без всякой цели и плана расползаются во все стороны…
И смеюсь, смеюсь.
