Она отметила на блокноте и переставила с соседнего стола на его стол графин с водой. Он закачал головой: — Нет, мерси, ни воды, ни вина с водой никогда не пью. L'eau gate le vin comme la charette le chemin et la femme — I'ame.[5] — Хорошего же вы мнения о нас! — безразлично ответила она и пошла за водкой и селедкой. Он посмотрел ей вслед — на то, как ровно она держалась, как колебалось на ходу ее черное платье… Да, вежливость и безразличие, все повадки и движения скромной и достойной служащей. Но дорогие хорошие туфли. Откуда? Есть, вероятно, пожилой, состоятельный "ami"…[6] Он давно не был так оживлен, как в этот вечер, благодаря ей, и последняя мысль возбудила в нем некоторое раздражение. Да, из году в год, изо дня в день, втайне ждешь только одного, — счастливой любовной встречи, живешь, в сущности, только надеждой на эту встречу — и все напрасно… На другой день он опять пришел и сел за свой столик. Она была сперва занята, принимала заказ двух французов и вслух повторяла, отмечая на блокноте: — Cavair rouge, salade russe… Deux chachlyks…[7] Потом вышла, вернулась и пошла к нему с легкой улыбкой, уже как к знакомому: — Добрый вечер. Приятно, что вам у нас понравилось. Он весело приподнялся: — Доброго здоровья. Очень понравилось. Как вас величать прикажете? — Ольга Александровна. А вас, позвольте узнать? — Николай Платоныч. Они пожали друг другу руки, и она подняла блокнот: — Нынче у нас чудный рассольник. Повар у нас замечательный, на яхте у великого князя Александра Михайловича служил. — Прекрасно, рассольник так рассольник… А вы давно тут работаете? — Третий месяц. — А раньше где? — Раньше была продавщицей в Printemps. — Верно, из-за сокращений лишились места? — Да, по доброй воле не ушла бы. Он с удовольствием подумал, что, значит, дело не в «ami», — и спросил: — Вы замужняя? — Да. — А муж ваш что делает? — Работает в Югославии. Бывший участник белого движения. Вы, вероятно, тоже? — Да, участвовал и в великой и в гражданской войне. — Это сразу видно. И, вероятно, генерал, — сказала она, улыбаясь. — Бывший. Теперь пишу истории этих войн по заказам разных иностранных издательств… Как же это вы одна? — Так вот и одна… На третий вечер он спросил: — Вы любите синема? Она ответила, ставя на стол мисочку с борщом: — Иногда бывает интересно. — Вот теперь идет в синема «Etoile» какой-то, говорят, замечательный фильм. Хотите пойдем посмотрим? У вас есть, конечно, выходные дни? — Мерси. Я свободна по понедельникам. — Ну вот и пойдем в понедельник. Нынче что? Суббота? Значит послезавтра. Идет? — Идет. Завтра вы, очевидно, не придете? — Нет, еду за город, к знакомым. А почему вы спрашиваете? — Не знаю… Это странно, но я уж как-то привыкла к вам. Он благодарно взглянул на нее и покраснел: — И я к вам. Знаете, на свете так мало счастливых встреч… И поспешил переменить разговор: — Итак, послезавтра. Где же нам встретиться? Вы где живете? — Возле метро Motte-Picquet. — Видите, как удобно, — прямой путь до Etoile. Я буду ждать вас там при выходе из метро ровно в восемь с половиной. — Мерси. Он шутливо поклонился: — C'est moi qui vous remercie.[8] Уложите детей, — улыбаясь, сказал он, чтобы узнать, нет ли у нее ребенка, — и приезжайте. — Слава Богу, этого добра у меня нет, — ответила она и плавно понесла от него тарелки. Он был и растроган и хмурился, идя домой. "Я уже привыкла к вам…" Да, может быть, это и есть долгожданная счастливая встреча. Только поздно, поздно. Le bon Dieu envoie toujours des culottes a ceux qui n'ont pas de derriere…[9]
