Если спросите — откуда Эти сказки и легенды С их лесным благоуханьем, Влажной свежестью долины, Голубым дымком вигвамов, Шумом рек и водопадов, Шумом, диким и стозвучным, Как в горах раскаты грома? — Я скажу вам, я отвечу:
"От лесов, равнин пустынных, От озер Страны Полночной, Из страны Оджибуэев, Из страны Дакотов диких, С гор и тундр, с болотных топей, Где среди осоки бродит Цапля сизая, Шух-шух-га. Повторяю эти сказки, Эти старые преданья По напевам сладкозвучным Музыканта Навадаги".
Если спросите, где слышал, Где нашел их Навадага, — Я скажу вам, я отвечу: "В гнездах певчих птиц, по рощам, На прудах, в норах бобровых, На лугах, в следах бизонов, На скалах, в орлиных гнездах.
Эти песни раздавались На болотах и на топях, В тундрах севера печальных: Читовэйк, зуек, там пел их, Манг, нырок, гусь дикий, Вава, Цапля сизая, Шух-шух-га, И глухарка, Мушкодаза".
Если б дальше вы спросили: "Кто же этот Навадага? Расскажи про Навадагу", — Я тотчас бы вам ответил На вопрос такою речью:
"Средь долины Тавазэнта, В тишине лугов зеленых, У излучистых потоков, Жил когда-то Навадага. Вкруг индейского селенья Расстилались нивы, долы, А вдали стояли сосны, Бор стоял, зеленый — летом, Белый — в зимние морозы, Полный вздохов, полный песен.
Те веселые потоки Были видны на долине По разливам их — весною, По ольхам сребристым — летом, По туману — в день осенний, По руслу — зимой холодной. Возле них жил Навадага Средь долины Тавазэнта, В тишине лугов зеленых.
Там он пел о Гайавате, Пел мне Песнь о Гайавате, — О его рожденье дивном О его великой жизни: Как постился и молился, Как трудился Гайавата, Чтоб народ его был счастлив, Чтоб он шел к добру и правде".
Вы, кто любите природу — Сумрак леса, шепот листьев, В блеске солнечном долины, Бурный ливень и метели, И стремительные реки В неприступных дебрях бора, И в горах раскаты грома, Что как хлопанье орлиных Тяжких крыльев раздаются, — Вам принес я эти саги, Эту Песнь о Гайавате!
Вы, кто любите легенды И народные баллады, Этот голос дней минувших, Голос прошлого, манящий К молчаливому раздумью, Говорящий так по-детски, Что едва уловит ухо, Песня это или сказка, — Вам из диких стран принес я Эту Песнь о Гайавате!
Вы, в чьем юном, чистом сердце Сохранилась вера в бога, В искру божью в человеке; Вы, кто помните, что вечно Человеческое сердце Знало горести, сомненья И порывы к светлой правде, Что в глубоком мраке жизни Нас ведет и укрепляет Провидение незримо, — Вам бесхитростно пою я Эту Песнь о Гайавате!
Вы, которые, блуждая По околицам зеленым, Где, склонившись на ограду, Поседевшую от моха, Барбарис висит, краснея, Забываетесь порою На запущенном погосте И читаете в раздумье На могильном камне надпись, Неумелую, простую, Но исполненную скорби, И любви, и чистой веры, — Прочитайте эти руны, Эту Песнь о Гайавате!
Трубка мира
На горах Большой Равнины, На вершине Красных Камней, Там стоял Владыка Жизни, Гитчи Манито могучий, И с вершины Красных Камней Созывал к себе народы, Созывал людей отвсюду.
От следов его струилась, Трепетала в блеске утра Речка, в пропасти срываясь, Ишкудой, огнем, сверкая. И перстом Владыка Жизни Начертал ей по долине Путь излучистый, сказавши: «Вот твой путь отныне будет!»
От утеса взявши камень, Он слепил из камня трубку И на ней фигуры сделал. Над рекою, у прибрежья, На чубук тростинку вырвал,
