Мне непонятны Твои слова, — я мук твоих не знаю. Открой мне их.
Манфред
Мне это будет пыткой, Но все равно, — душа таить устала Свою тоску. От самых юных лет Ни в чем с людьми я сердцем не сходился И не смотрел на землю их очами; Их цели жизни я не разделял, Их жажды честолюбия не ведал, Мои печали, радости и страсти Им были непонятны. Я с презреньем Взирал на жалкий облик человека, И лишь одно среди созданий праха, Одно из всех… — но после. Повторяю: С людьми имел я слабое общенье, Но у меня была иная радость, Иная страсть: Пустыня. Я с отрадой Дышал морозной свежестью на льдистых Вершинах гор, среди нагих гранитов, Где даже птицы гнезд свивать не смеют; Я упивался юною отвагой В борьбе с волнами шумных горных рек Иль с бешеным прибоем океана; Я созерцал с заката до рассвета Теченье звезд, я жадными очами, До слепоты, ловил блистанье молний Иль по часам внимал напевам ветра, В осенний день, под шум поблекших листьев. Так дни текли, а я был одинок; Когда же на пути моем встречался Один из тех, чей ненавистный образ Ношу и я, — я чувствовал, что свергнут С небес во прах. И я проник в могилы, Стремясь постичь загробный мир, и много Извлек в те дни я дерзких заключений Из черепов, сухих костей и тлена. Я предался таинственным наукам, Что знали только в древности, и годы Моих трудов и тяжких испытаний Мне дали власть над духами, открыли Передо мной лик Вечности, и властен Я стал, как маг, как чародей, что вызвал В Гадаре Антэроса и Эроса, Как я тебя; и знания мои Во мне будили жажду новых знаний, И креп я в них, покуда…
Фея
Продолжай.
Манфред
О, я недаром длил рассказ: мне больно Произнести признанье роковое. Но далее. Я не назвал ни друга, Ни матери, ни милой — никого Из тех, с кем нас связуют цепи жизни: Я их имел, но был им чужд душою, И лишь одна, одна из всех…
Фея
Мужайся.
Манфред
Она была похожа на меня. Черты лица, цвет глаз, волос и даже Тон голоса — все родственно в нас было, Хотя она была прекрасна. Нас Сближали одинаковые думы, Любовь к уединению, стремленья К таинственным познаниям и жажда Обнять умом вселенную, весь мир; Но ей не чуждо было и другое: Участье к людям, слезы и улыбки, Которых я не ведаю, — смиренье, Моей душе не сродное, — и нежность, Что только к ней имел я; недостатки Ее натуры были и моими, Достоинства лишь ей принадлежали. Я полюбил и погубил ее!
Фея
Своей рукой?
Манфред
Нет, не рукою — сердцем, Которое ее разбило сердце: Оно в мое взглянуло и увяло; Я пролил кровь, кровь не ее, и все же Была пролита кровь ее.
Фея
И ради Одной из тех, кого ты презираешь, Над кем ты мог возвыситься, дерзая Быть равным нам, ты пренебрег дарами Властителей незримого и снова Унизился до жалких смертных! Прочь!
Манфред
Дочь Воздуха! Я говорю: я вынес, Но что слова? Взгляни, как я измучен! Я больше одиночества не знаю, Я окружен толпою фурий; ночью Я скрежещу зубами, проклиная Ночную тьму, днем — проклинаю день. Безумия, как милости, молил я, Но небеса мольбам не внемлют; к смерти
