Час до заката солнца, И вечер обещает быть прелестным.
Манфред
Скажи, ты все ли приготовил в башне, Как я велел?
Герман
Все, господин, готово. Вот ключ и вот шкатулка.
Манфред
Хорошо. Теперь иди.
Герман уходит.
Мир снизошел мне в душу, Мир, мне еще неведомый доныне И непонятный. Если б я не знал, Что самое обманчивое в мире Химеры философских измышлений, Что мудрость их — пустейшая из фраз В учено-схоластическом жаргоне, Я, кажется, охотно бы поверил, Что золотые грезы о Калоне Уже сбылись, что я его сыскал В себе самом. Мой мир недолговечен, Но все же хорошо его изведать Хотя однажды. Нужно записать, Что есть такое ощущенье… Кто там?
Входит Герман. Герман
Аббат святого Мориса.
Входит аббат. Аббат
Мир дому!
Манфред
Благодарю, святой отец! Да будет Для замка твой приход благословеньем.
Аббат
Дай бог, чтоб было так! Но я желал бы Поговорить глаз на глаз.
Манфред
Выйди, Герман. Что скажет мой достопочтенный гость?
Аббат
Скажу без предисловий: сан, седины, Желание добра тебе и наше Давнишнее соседство, хоть знакомы И не были с тобою мы, дают мне На это право. Странный и ужасный Пронесся слух, и этот слух позорит Твое, граф, имя, — доблестное имя, Которое ты должен для потомства Таким же и оставить.
Манфред
Продолжай. Я слушаю.
Аббат
Ты, говорят, предался Греховным и таинственным наукам, Вступил в союз с сынами преисподней, С нечистой силой демонов и бесов, Блуждающих в долине сени смертной. С людьми, своими братьями по духу, Общаешься ты редко, жизнь проводишь В уединенье, — свято ли оно?
Манфред
Скажи, кто распускает эти слухи?
Аббат
Мои благочестивые собратья, Окрестный люд, — твои вассалы даже, Что на тебя взирают с беспокойством, Да мы и все за жизнь твою трепещем.
Манфред
Возьми ее.
Аббат
Я прихожу спасать, А не губить. Я не хочу касаться Твоей души, но, если справедливы Все эти слухи, верь, еще не поздно Очиститься от скверны покаяньем И примириться с церковью и небом.
Манфред
Я выслушал. И вот что я отвечу: Кто б ни был я, но я не изберу Посредником меж мной и небесами Ни одного из смертных. Если я Уставы нарушаю — покарайте.
Аббат
Мой сын, я не о каре говорю, Я только призываю к покаянью. Пусть наказует небо. "Мне отмщенье", Сказал господь, и, со смиренным сердцем, Раб господа, я только повторяю Его глаголы грозные.
Манфред
Старик! Ни власть святых, ни скорбь, ни покаянье, Ни тяжкий пост, ни жаркие молитвы, Ни даже муки совести, способной, Без демонов, без страха пред геенной, Преобразить в геенну даже небо, Ничто не в состоянии исторгнуть Из недр души тяжелого сознанья Ее грехов и сокровенной муки. Та кара, что преступник налагает Сам на себя, страшней и тяжелее Загробных мук.
