Американская трагедия. Книга 3. Страница 149
И тут Клайда осенило:
- Нет, сэр, не то. Не совсем так, - поспешно и решительно возразил он. - Я продолжал любить ее... даже очень, правда! Но я и опомниться не успел, как совсем потерял голову из-за... из-за... мисс... мисс...
- Ну да, из-за этой мисс X. Это мы знаем. Вы безумно и безрассудно влюбились в нее - так?
- Да, сэр.
- И дальше что?
- Дальше... ну... я уже просто не мог относиться к мисс Олден, как раньше.
При этих словах лоб и щеки Клайда снова стали влажны.
- Понятно! Понятно! - громко и подчеркнуто, чтобы произвести впечатление на присяжных и публику, заявил Джефсон: - Сказка Шехерезады чаровница и очарованный.
- Я не понимаю, что вы говорите, - растерянно сказал Клайд.
- Я говорю о колдовстве, мой друг, о том, что человек подвластен чарам красоты, любви, богатства - всего, чего мы подчас так жаждем и не можем достичь, - такова чаще всего любовь в нашем мире.
- Да, сэр, - простодушно согласился Клайд, справедливо заключив, что Джефсон просто-напросто хотел блеснуть красноречием.
- Но вот что я хочу знать. Если вы так любили мисс Олден, как говорите, и добились таких отношений с нею, которые следовало освятить браком, как же вы настолько не чувствовали своих обязательств, своего долга перед нею, что у вас могла явиться мысль бросить ее ради мисс X? Как это произошло, хотел бы я знать, - и я уверен, что это интересует также и господ присяжных. Где было ваше чувство благодарности? И чувство нравственного долга? Может быть, вы скажете, что у вас нет ни того, ни другого? Мы хотим это знать.
Поистине, это был допрос с пристрастием - нападение на собственного свидетеля. Но Джефсон говорил только то, что был вправе сказать, и Мейсон не вмешался.
- Но я...
Клайд смутился и запнулся, как будто его не научили заранее, что нужно ответить: казалось, он мысленно ищет какого-нибудь вразумительного объяснения. Да так и было в действительности, потому что, хоть он и зазубрил ответ, но, услышав этот вопрос на суде и вновь оказавшись лицом к лицу с проблемой, которая так смущала и мучила его в Ликурге, он не сразу вспомнил, чему его учили... Он мялся, поеживаясь, и наконец произнес:
- Видите ли, сэр, я как-то почти не думал об этом. Я не мог думать с тех пор, как увидел ее. Я иногда пробовал, но у меня ничего не выходило. Я чувствовал, что одна она нужна мне, а не мисс Олден. Я знал, что это нехорошо... да, конечно... и мне было очень жалко Роберту... Но все равно, я просто ничего не мог поделать. Я мог думать только о мисс Х и не мог относиться к Роберте по-старому, сколько ни старался.
- Вы хотите сказать, что вас из-за этого ничуть не мучила совесть?
- Мучила, сэр, - отвечал Клайд. - Я знал, что поступаю нехорошо, и очень огорчался за нее и за себя; но все равно, я не мог иначе. (Он повторял слова, написанные для него Джефсоном; впрочем, прочитав их впервые, он почувствовал, что все это чистая правда: он и в самом деле тогда испытывал известные угрызения совести.)