- Да, сэр, - просто сказал Клайд.
- Стало быть, она попала в беду, и вы не сумели ей помочь. Ну, а потом? Что вы тогда сделали? Как поступили? Да, кстати, какое жалованье вы получали в то время?
- Двадцать пять долларов в неделю, - признался Клайд.
- Других источников дохода не имели?
- Простите, я не понял.
- Были у вас тогда какие-либо другие источники откуда вы могли бы так или иначе достать денег?
- Нет, сэр.
- Сколько вам стоила комната?
- Семь долларов в неделю.
- А стол?
- Долларов пять-шесть.
- Были еще какие-нибудь расходы?
- Да, сэр: на одежду и на стирку.
- Должно быть, вам приходилось также участвовать в расходах, связанных со всякими светскими развлечениями?
- Протестую, это наводящий вопрос! - выкрикнул Мейсон.
- Протест принят, - заявил судья Оберуолцер.
- Можете вы припомнить еще какие-нибудь расходы?
- Да, на трамвай, на поездки по железной дороге. И потом - я должен был вносить свою долю, когда участвовал во всяких развлечениях.
- Вот именно! - в ярости крикнул Мейсон. - Я считаю, что хватит вам подсказывать этому попугаю!
- А я считаю, что почтеннейшему прокурору незачем путаться не в свое дело, - фыркнул Джефсон, отбиваясь и за себя и за Клайда. Ему хотелось сломить страх Клайда перед Мейсоном. - Я допрашиваю подсудимого, а что касается попугаев, то мы за последнее время видели их тут сколько угодно, и натасканы они были, как самые отъявленные школьные зубрилы.
- Это злостная клевета! - завопил Мейсон. - Я протестую и требую извинения!
- Ваша честь, извинение должно быть принесено мне и моему подзащитному, и оно будет быстро получено, если только ваша честь соизволит объявить перерыв на несколько минут. - И, решительно подступив к Мейсону, Джефсон прибавил: - Я сумею добиться извинения и без помощи суда.
Мейсон сжал кулаки, готовясь отразить нападение. Блюстители порядка в зале суда, стенографисты, газетчики и даже клерк поспешно окружили обоих юристов и схватили их за руки, пока судья Оберуолцер неистово стучал по столу своим молотком.
- Джентльмены! Джентльмены! Вы оба проявляете неуважение к суду! Немедленно извинитесь перед судом и друг перед другом, иначе я объявлю процесс недействительным, подвергну вас десятидневному аресту и оштрафую на пятьсот долларов каждого.
Говоря это, судья со своего возвышения сурово поглядел на обоих. И тотчас Джефсон ответил самым учтивым и вкрадчивым тоном:
- Если так, ваша честь, я приношу свои извинения вам, господину прокурору и господам присяжным. Нападки прокурора на обвиняемого показались мне слишком несправедливыми и неуместными, вот и все.
- Не следует обращать на это внимание, - заметил Оберуолцер.
- Если так, ваша честь, я приношу свои извинения вам и господину защитнику. Может быть, я немного погорячился.
