Американская трагедия. Книга 3. Страница 166
А мне ты так нужен, так нужно услышать ободряющее слово!" - Голос Мейсона звучал мягко и грустно. Он говорил, и чуть ли не осязаемые волны сострадания охватывали не только его, но всех и каждого в высоком и узком зале суда. - Вам эти строки кажутся хоть немного печальными?
- Да, сэр, кажутся.
- И тогда казались?
- Да, сэр, казались.
- Вы знали, что они искренни, да?
- Да, сэр. Знал.
- Почему же хоть капля той жалости, которая, по вашим словам, столь глубоко потрясла вас посреди озера Большой Выпи, не заставила вас у себя в Ликурге, в доме миссис Пейтон, снять телефонную трубку и успокоить одинокую девушку хотя бы одним словом о том, что вы приедете? Потому ли, что ваша жалость к ней была тогда не так велика, как позднее, когда она написала вам угрожающее письмо? Или потому, что вы замыслили преступление и опасались, как бы частые телефонные разговоры с нею не привлекли чьего-либо внимания? Как получилось, что вас внезапно охватила столь сильная жалость к ней на озере Большой Выпи, но вы вовсе не чувствовали жалости, пока находились в Ликурге? Или у вас чувства, как водопроводный кран: можно открыть, а можно и закрыть?
- Я никогда не говорил, что я совсем не жалел ее, - вызывающе ответил Клайд, перехватив взгляд Джефсона.
- Но вы заставили ее ждать до тех пор, пока в своем ужасе и отчаянии она не стала вам угрожать.
- Я ведь признал, что вел себя с ней нехорошо.
- Ха! Нехорошо! _Нехорошо_! И только потому, что вы это признали, вы рассчитываете - наперекор всем остальным показаниям, которые мы здесь слышали, включая и ваши собственные, - что выйдете отсюда свободным человеком? Так, что ли?
Белнепа дольше невозможно было сдерживать. Он заявил протест.
- Это позорно, ваша честь. Разве прокурору позволительно превращать каждый вопрос в обвинительную речь? - пылко, с горечью обратился он к судье.
- Я не слышал ни одного протеста, - отпарировал судья. - Попрошу прокурора надлежащим образом формулировать свои вопросы.
Мейсон преспокойно принял замечание и снова обернулся к Клайду:
- Как вы тут показывали, сидя в лодке посреди озера Большой Выпи, вы держали в руках тот самый фотографический аппарат, от которого когда-то отпирались?
- Да, сэр.
- А мисс Олден сидела на корме?
- Да, сэр.
- Давайте сюда лодку, Бэртон! - обратился Мейсон к Бэрлею.
По распоряжению Бэрлея, четверо его помощников тотчас вышли через дверь позади судейского возвышения и вскоре вернулись, неся лодку, ту самую, в которой катались Клайд и Роберта, и опустили ее на пол перед присяжными. Клайд, похолодев, остановившимся взглядом смотрел на нее. Та самая лодка! В растерянности он моргал глазами, его била дрожь; а публика волновалась и шумела, напряженно всматриваясь, - волна любопытства прошла по всему залу. И тут Мейсон, схватив аппарат и размахивая им, воскликнул:
- Вот, извольте, Грифитс! Вот аппарат, который будто бы никогда вам не принадлежал.
- Да, сэр, кажутся.
- И тогда казались?
- Да, сэр, казались.
- Вы знали, что они искренни, да?
- Да, сэр. Знал.
- Почему же хоть капля той жалости, которая, по вашим словам, столь глубоко потрясла вас посреди озера Большой Выпи, не заставила вас у себя в Ликурге, в доме миссис Пейтон, снять телефонную трубку и успокоить одинокую девушку хотя бы одним словом о том, что вы приедете? Потому ли, что ваша жалость к ней была тогда не так велика, как позднее, когда она написала вам угрожающее письмо? Или потому, что вы замыслили преступление и опасались, как бы частые телефонные разговоры с нею не привлекли чьего-либо внимания? Как получилось, что вас внезапно охватила столь сильная жалость к ней на озере Большой Выпи, но вы вовсе не чувствовали жалости, пока находились в Ликурге? Или у вас чувства, как водопроводный кран: можно открыть, а можно и закрыть?
- Я никогда не говорил, что я совсем не жалел ее, - вызывающе ответил Клайд, перехватив взгляд Джефсона.
- Но вы заставили ее ждать до тех пор, пока в своем ужасе и отчаянии она не стала вам угрожать.
- Я ведь признал, что вел себя с ней нехорошо.
- Ха! Нехорошо! _Нехорошо_! И только потому, что вы это признали, вы рассчитываете - наперекор всем остальным показаниям, которые мы здесь слышали, включая и ваши собственные, - что выйдете отсюда свободным человеком? Так, что ли?
Белнепа дольше невозможно было сдерживать. Он заявил протест.
- Это позорно, ваша честь. Разве прокурору позволительно превращать каждый вопрос в обвинительную речь? - пылко, с горечью обратился он к судье.
- Я не слышал ни одного протеста, - отпарировал судья. - Попрошу прокурора надлежащим образом формулировать свои вопросы.
Мейсон преспокойно принял замечание и снова обернулся к Клайду:
- Как вы тут показывали, сидя в лодке посреди озера Большой Выпи, вы держали в руках тот самый фотографический аппарат, от которого когда-то отпирались?
- Да, сэр.
- А мисс Олден сидела на корме?
- Да, сэр.
- Давайте сюда лодку, Бэртон! - обратился Мейсон к Бэрлею.
По распоряжению Бэрлея, четверо его помощников тотчас вышли через дверь позади судейского возвышения и вскоре вернулись, неся лодку, ту самую, в которой катались Клайд и Роберта, и опустили ее на пол перед присяжными. Клайд, похолодев, остановившимся взглядом смотрел на нее. Та самая лодка! В растерянности он моргал глазами, его била дрожь; а публика волновалась и шумела, напряженно всматриваясь, - волна любопытства прошла по всему залу. И тут Мейсон, схватив аппарат и размахивая им, воскликнул:
- Вот, извольте, Грифитс! Вот аппарат, который будто бы никогда вам не принадлежал.