Преподобный Мак-Миллан слушал все это, глубоко потрясенный, - еще никогда в жизни он не стоял перед необходимостью решать такую сложную и необычную задачу, а кроме того, доверие и уважение Клайда налагало на него огромную ответственность. Он сидел не шевелясь, погруженный в глубокое, печальное, почти болезненное раздумье: слишком серьезным и важным был ответ, которого от него ждали, ответ, в котором Клайд надеялся обрести земной и душевный покой. А преподобный Мак-Миллан был слишком ошеломлен, чтобы так быстро найти нужный ответ.
- Клайд, значит, до того как вы сели с нею в лодку, ваше настроение не изменилось, - я хочу сказать, ваше намерение ее... ее...
Лицо у преподобного Мак-Миллана осунулось и побледнело. Глаза смотрели печально. Он только что выслушал грустную и страшную повесть - нехорошую, жестокую повесть, полную мучительного самобичевания. Этот мальчик... значит, в самом деле... Страстная, беспокойная душа, которая взбунтовалась, потому что ей не хватало многого, чего никогда не жаждал преподобный Мак-Миллан. И, взбунтовавшись, впала в смертный грех и была осуждена погибнуть. Сердце преподобного Мак-Миллана сжималось от жалости, а в мыслях царило смятение.
- Нет, не изменилось, - ответил Клайд.
- И вы сердились на себя, говорите вы, за то, что не находили в себе сил свершить задуманное?
- Да, это тоже было. Но я и жалел Роберту, понимаете? А может быть, еще и боялся. Я сам сейчас точно не знаю. Может быть, да, а может быть, и нет.
Преподобный Мак-Миллан покачал головой. Так странно все это! Так неопределенно! Так дурно! И все же...
- Но в то же время, если я вас верно понял, вы сердились и на нее за то, что она довела вас до такого положения?
- Да.
- Заставила вас разрешать столь мучительную задачу?
- Да.
Мак-Миллан огорченно поцокал языком.
- И тогда вам захотелось ее ударить?
- Да, захотелось.
- Но вы не смогли?
- Не смог.
- Да будет благословенна милость божия. Но в этом ударе, который вы ей нанесли, - нечаянно, как вы говорите, - сказалась все же ваша злоба против нее. И потому удар вышел такой... такой сильный. Вы не хотели, чтобы она к вам приближалась?
- Не хотел. По крайней мере так мне теперь кажется. Я не могу сказать с уверенностью. Может быть, я был немножко не в себе. То есть... ну, очень взволнован... почти болен. Я... я...
Клайд сидел перед ним, в тюремной полосатой одежде, остриженный под машинку, и силился честно и беспристрастно представить все, как оно было на самом деле, ужасаясь, что ему не удается даже для самого себя точно установить, виновен он или не виновен. Да или нет?
