И преподобный Мак-Миллан, сам крайне взволнованный, мог только пробормотать:
- "Широки врата и просторен путь, ведущий к погибели". - Потом прибавил: - Но вы встали, чтобы прийти ей на помощь?
- Да, потом я встал. Я хотел подхватить ее, когда увидел, что она падает. Оттого и опрокинулась лодка.
- Это верно, что вы хотели ее подхватить?
- Не знаю. В ту минуту, по-моему, хотел. Во всяком случае, я пожалел, что так вышло.
- Но можете ли вы сказать точно и определенно, как перед богом, что вы пожалели об этом и что в ту минуту вы хотели ее спасти?
- Знаете, все произошло так быстро, - начал Клайд нервно, почти с отчаянием в голосе, - я просто боюсь утверждать. Нет, я не уверен, что пожалел очень сильно. Нет. Честное слово, я теперь сам не знаю. Иногда мне кажется: да, пожалуй, а иногда я сомневаюсь. Но когда ома исчезла под водой, а я выплыл на берег, тут я пожалел... немножко. Но была и радость понимаете, ведь я почувствовал, что свободен... и страх тоже... Вы понимаете...
- Да, да, я понимаю. Вы думали об этой мисс X. Но раньше, когда вы только увидели, что она тонет...
- Тогда - нет.
- Вам не хотелось спасти ее?
- Нет.
- Вам не было тяжело? Не было стыдно?
- Стыдно - да, пожалуй. Может быть, и тяжело тоже. Я понимал, что все это ужасно. Я это чувствовал. Но все-таки... понимаете...
- Да, да, конечно. Эта мисс X. Вам хотелось вырваться.
- Да... но главное, я испугался, и мне не хотелось помогать ей.
- Понятно, понятно... Наверно, вы думали о том, что, если она утонет, вы сможете уйти к мисс X. Об этом вы думали?
Губы преподобного Мак-Миллана плотно и скорбно сжались.
- Да.
- Сын мой! Сын мой! Значит, вы совершили убийство в сердце своем!
- Да, вы правы, - задумчиво сказал Клайд. - Я уже и сам пришел к мысли, что это было именно так.
Преподобный Мак-Миллан помедлил, потом, чтобы укрепить свой дух для непосильной задачи, стал молиться - безмолвно, про себя: "Отче наш, иже еси на небеси - да святится имя твое, да приидет царствие твое, да будет воля твоя - яко на небеси и на земли". Потом вышел из своей неподвижности.
- Послушайте меня, Клайд. Нет Греха слишком большого для милосердия божьего. Я твердо знаю это. Он сына своего послал смертью искупить зло мира. Он простит и ваш грех, если только вы покаетесь. Но этот замысел! Этот ваш поступок! Многое вам надо замаливать, сын мой, очень многое! Ибо в глазах господа, боюсь я... да... Но все же... Я буду молиться о том, чтобы господь просветил меня и наставил. То, что вы рассказали мне, странно и страшно. На это можно смотреть по-разному. Может быть... но, впрочем, молитесь. Молитесь здесь, со мною, о ниспослании света очам нашим.
Он склонил голову и несколько минут сидел молча, и Клайд, тоже молча, а сомнении и нерешительности, сидел рядом с ним. Потом Мак-Миллан начал:
- О господи, не отринь меня в ярости твоей и не покарай во гневе твоем.
