Вмиг все девушки вскочили с мест и поспешили в смежное помещение. Из отделения справа через мастерскую стали проходить мужчины. Быстро вращающиеся колеса запели на все понижающейся ноте, пока их гудение не замерло совсем. Наступила тишина, в которой голоса звучали как-то необычно.
Керри встала и пошла за своим завтраком. Все ее тело одеревенело, голова слегка кружилась, и хотелось сильно пить. По пути к маленькой загородке, где хранилось верхнее платье, Керри столкнулась с мастером, и тот пристально посмотрел на нее.
— Ну, — начал он, — как справляетесь с работой?
— Ничего, — почтительно ответила Керри.
— Гм! — промычал мастер и, не зная, что еще сказать, пошел дальше.
В другой обстановке эта работа вовсе не была бы такой тяжелой, но новые идеи о хороших условиях труда в те времена еще не коснулись промышленных компаний.
К сильному запаху смазочного масла и кожи примешивались затхлые запахи старого здания, что было не особенно приятно. Пол, который подметали только вечером, был завален отбросами. Об удобствах рабочих никто не заботился; считалось, что прибыль увеличится, если давать им как можно меньше и как можно больше загружать тяжелой, низкооплачиваемой работой. Подножки и выдвижные спинки у стульев, столовые для работниц, чистые передники и приличная гардеробная — обо всем этом тогда никто и не мечтал. Уборные были мрачные, грязные, даже зловонные. Все поражало убогостью.
Керри выпила кружку воды из ведра в углу и огляделась, ища места, где бы присесть и позавтракать. Остальные работницы разместились на подоконниках и на рабочих столах тех мужчин, которые вышли из мастерской. Не найдя ни одного свободного местечка, Керри, по натуре слишком робкая, чтобы навязывать кому-либо свое присутствие, вернулась к своей машине и села на табурет. Поставив на колени коробку с завтраком, она открыла ее и стала прислушиваться к разговорам. Болтовня работниц большей частью лишена была всякого содержания и густо уснащена жаргоном. Некоторые из мужчин, оставшихся в мастерской, издали перебрасывались словечками с девушками.
— Послушай, Китти! — крикнул один из них, обращаясь к девушке, сделавшей несколько туров вальса на крохотном пространстве возле окна. — Пойдем со мной на танцы, а?
— Смотри в оба, Китти! — крикнул другой. — А то он тебе прическу-то попортит!
— Ну, уж ты, помалкивай! — отозвалась девушка.
Прислушиваясь к этой фамильярной болтовне между мужчинами и девушками, Керри инстинктивно замыкалась в себе. Она не привыкла к подобным разговорам и угадывала в них что-то грубое и гадкое. Керри боялась, как бы кто-нибудь не пристал и к ней с такими шутками. Молодые люди, работавшие в мастерской, казались ей неуклюжими и смешными, как и вообще все мужчины, кроме Друэ. Чисто по-женски она судила о мужчинах по одежде, приписывая элегантному костюму высокие душевные достоинства, а качества неприятные и не заслуживающие внимания оставляла рабочим блузам и грязным комбинезонам.
